«Моссельпрома», правда, уже не застал, но все-таки большую часть жизни носил штаны фабрики «Большевичка», летал самолетами «Аэрофлота» и пользовался услугами «Сбербанка». Последние годы, каюсь, несколько разнообразил это меню, но всё равно, при оформлении пенсии не стал сильно бунтовать против того, чтобы именно в названном банке соответствующие органы открыли мне счет для начисления заслуженной трудовой. Которую уже несколько лет исправно получаю по карточке всё того же банка, нынче это, по-моему, тысяч тринадцать с чем-то.
Видимо, всё эти мои положительные качества привели к тому, что сегодня я получил личное письмо с уважительным обращением «Александр Юревич, добрый день!» и не менее уважительной подписью «Ваш Сбербанка». А в середине совсем трогательный текст:
«Ремонт на кухне – это к гостям… Кулинарные шедевры на новой кухне? Легко! Главное, чтобы любимые были рядом. С потребительским кредитом легче осуществлять задуманное! Вы можете подать заявку на кредит с Сбербанке:
Сумма: до 3 000 000 рублей.
Ставка: 22,5 % годовых.
Срок: 36 месяцев».
И справа, похоже, чтоб я сразу на три лимона губы не раскатывал, дан пример расчета. Скажем, возьму 469 000 руб., то все эти 36 мес. буду платить всего-то по 18 033 тех же самых руб. (Это, если кому лень самостоятельно потыкать в калькулятор, я им должен за указанный срок заплатить сверху больше ста восьмидесяти тысяч).
А дабы кто не решил, что это халява для всех и навсегда, далее особо подчеркивается и выделяется ярким цветом, что предложение действует только до конца мая и исключительно для того клиента, которому направлено именное письмо-обращение. И как контрольный в голову – мне присвоен персональный пароль из двенадцати цифр и одной буквы, без которого со мной и разговаривать не будут, но зато с которым – милости просим!
Нет, я вообще-то не такой наивный придурок, как вы уже могли подумать, и заподозрил, что это, несмотря на полиграфическую роскошь послания и теплоту обращения, не чьё-то персональное ручное творчество, а результат работы не самой сложной компьютерной программы, окучивающей владельцев пенсионных счетов. Однако в таком случае, не очень понимаю, что стоило забить туда ещё один-два параметра.
И исключить из рассылки, например, тех, чьи доходы при выплате подобных процентов, может, и позволят что-нибудь, вернее, часть чего-нибудь и отремонтировать, но потом точно уже не только гостям или даже «любимым, которые рядом», но и самому жрать будет нечего.
Или, наоборот, тех, кто держит какие-то сходные суммы на депозитах Сбербанка, где за них в лучшем и достаточно редком случае дают семь с чем-то процентов годовых, и кто должен быть в совсем плохом психическом состоянии, чтобы в таком случае брать в долг под втрое большие проценты.
Но это, конечно, всё полная чепуха и пустое старческое брюзжание. Хочет руководство банка создавать имитацию кипучей деятельности, занимать своих работников идиотскими делами и поддерживать отечественную полиграфическую промышленности вместе с почтовым ведомством – не мое дело, я там не в доле. И уж, тем более, это никак и ничего не говорит о чувствах Германа Грефа лично ко мне.
Но, если отбросить всю лирику, то вот представим себе, что приходит ко мне пенсионер тех умственных способностей, психических особенностей и умения считать, которому и адресовано послание Сбербанка. Просит дать ему взаймы несколько сотен тысяч (забудем про миллионы, об этом просто страшно подумать) рублей под двадцать два с половиной процента годовых. Что мне потребуется, дабы совершить с человеком подобное? Только испытывать к нему очень личное, сильное и конкретно одно единственное чувство. Ту самую ненависть.
Вот я и спрашиваю – Герман Оскарович, за что?!
