Слушал недавно одного из крупнейших отечественный мирового уровня (без шуток и преувеличений, как вам ни покажется странным, такое бывает, и он не первый и не единственный) специалистов по доколумбовой культуре Мезоамерики Дмитрия Дмитриевича Беляева.
Конечно, почти каждый человек, а уж к ученым это относится особенно, если долго и увлеченно занимается чем-то, то в конце концов, начинает к предмету своего исследования испытывать особо положительные эмоции, да что там, зачастую просто влюбляется. Помните, с каким обожанием Николай Николаевич Дроздов в своем «мире животных» гладил любую, самую жуткую тварь, к которой большинство и прикоснуться не смогло бы без содрогания.
Так вот, при всей своей несомненной объективности, Беляев, признавая, что да, чего уж тут, видимо и вправду индейцы в смысле цивилизационного прогресса несколько отставали от другого полушария, постоянно приводил как бы оправдательные факты и аргументы. И климат там мешал, и рельеф местности, и особенности фауны, и всякие случайности…
Но главное, у них, так сложилось, было слабое взаимодействие и плохое сообщение между разными частями и народами континента, потому, ежели что придумывали в одном месте, а другое в другом, то это нигде не пересекалось и потому не рождалось необходимое и самое полезное третье.
И вообще, они, возможно, переломили бы данную роковую тенденцию и устремились вперед по пути прогресса во всех областях, но тут приплыли европейцы, и на этом все закончилось, а перспективы исчезли.
Ну, к «возможно» и «перспективам» мы ещё вернемся, а пока я хочу поделиться лишь своим ощущением огромного сочувствия к ученому, которое возникло у меня в тот момент, когда на последних фразах Беляева я вдруг увидел в его глазах такую всепоглощающую глубочайшую тоску…
Я не мирового уровня, а вовсе никакой не специалист, тем более, не ученый, обычно особой симпатии ни к кому и ни к чему рассматриваемому не испытываю, но сейчас охватывает меня не меньшая тоска, когда думаю о как будто бы имевшемся тогда окне возможностей не только для «однокоренных американцев» (я недавно услышал это умилившее меня определение от одного, несколько запутавшегося в дебрях современной политкорректности пятиклассника) и европейцев, но и по сути для всей мировой цивилизации.
И здесь, поскольку далее мы вынуждены будем иногда, пусть и очень осторожно, ступать на ещё более тонкий, хоть это, порой, кажется уже нереальным, лед несомненных фактов, чем при разговоре о любых сколь угодно древних подобных из истории Старого Света, я позволю себе некоторые уточнения сугубо частного порядка.
Я не шизофреник, не одержим большинством общественно даже не то, что опасных, но даже немного тревожных маний, и не склонен к особо извращенным вариантам суицида.
Потому не пишу Всемирную Историю, не имея на то ни малейшего желания и сознавая собственную для того профессиональную убогую непригодность. А всего лишь занимаюсь тем, что, в свободное от добывания в поте лица своего хлеба насущного, делал всю сознательную жизнь. Рассказываю собственную сугубо личную историю с самой маленькой буквы.
Да, конечно, в данном случае есть один не совсем стандартный момент. История эта, ключевой эпизод которой произошел во время моего посещения Иерусалима в теплом и ласковом декабре четырнадцатого, имеет непосредственное отношение не, как обычно, только ко мне и моим близким, но и к весьма более широкому кругу самых разных людей. Потому мне приходится объяснять кое-какие сопутствующие нюансы, которые внешне можно принять за попытку изложения неких псевдоисторических в научном смысле идей или гипотез. Но это всего лишь попутное и обидное следствие отсутствия в русском языке явного различия между story и history, которое мне приходится заменять дифференциацией прописных и заглавных.
Да к тому же никаких гипотез с идеями я не поддерживаю, не опровергаю и собственных не высказываю. Исключительно общеизвестные факты и то, о чем знаю точно или как свидетель, или из абсолютно достоверных и непосредственных источников. А когда мне неведомо, какой епископ или кто другой под видом епископа поехал с Лейфом крестить Гренландию, то я так прямо об этом и говорю, не имею задачу здесь показывать ученость, которой нет, или особую проницательность, которая, несомненно имеется, однако направлена и работает в совсем иных областях, более имеющих отношение к материальному благосостоянию моей семьи.
Так что, ещё раз совсем коротко и конкретно для тех, кому всё-таки любопытно следить за нитью повествования, но не хватает внимательности, заинтересованности и терпения вникать во все подробности моих разъяснений. Если какие-то из приводимых мною далее ( впрочем, и ранее тоже, но далее - особенно) фактов покажутся вам недостаточно достоверными, не очень точными, вовсе ложными или хотя бы не соответствующими вашим собственным знаниям и представлениям, не торопить спорить (пусть и непублично, про себя), поскольку таковых в данном тексте просто нет и быть не может, а, пожалуйста, попытайтесь понять, что вы сами элементарно, нет, не перепутали или недопоняли, я не сомневаюсь в высочайшем интеллекте читателей, а всего лишь в силу субъективных причин восприняли не так, как следует из целей, задач и логики моего повествования.
А теперь вновь прошу пожаловать за мной на запад перелома тысячелетий. С викингами приходит в Америку Старый Свет. Ещё сам до конца толком не сформировавшийся, а кое где и начавший формироваться, страшный, кровавый, мерзкий и вонючий под убогими варяжскими доспехами. Но с колесом, металлургией, кораблестроением, крупными домашними животными и прочими подобными приятными и полезными мелочами, среди которых при всем собственном внутреннем протесте я вынужден назвать и христианство из-за невозможности его сосуществования с изуверскими культами и неизбежно сопутствующей принципиально иной письменностью книжной культуры.
По западным материкам пускаются стрелы, пронизывающие и смешивающие кровь, застоявшуюся в автономных, онемевших и потому всё хуже функционирующих, разрозненных органах гигантского болезненно-апатичного организма Америки.
И одновременно в обратную сторону по о модернизированному северному пути в Скандинавию, всегда страдавшую от существования на грани температурной выживаемости, перенаселенности, бедности земель и недостатка полезных природных ресурсов, прежде чем продолжить распространение уже на всю Европу, идут богатства Нового света на всё более совершенствующихся, досрочно превращающихся в шнеккеры и далее по лестнице эволюции кноррах под охраной становящихся совсем грозными драккаров.
А навстречу поток самой креативной части уже упомянутого перенаселения и обреченно в эту воронку втягивающиеся технологии всего старого континента вплоть до Азии. К норвежцам и вообще скандинавам подтягиваются компаньоны, конкуренты и соперники, возникает империя, потом империи…
И, что особенно важно, Викинги того времени, в отличие от европейцев шестнадцатого и нескольких последующих веков, несмотря на свою крайнюю варварскую жестокость, уникально как-то умудрялись и не ассимилироваться, и не уничтожить или полностью превратить в себя покоряемые народы (естественно, кто из них оставался в живых, но, почему-то, многие оставались), а неким странным образом создать внешне несколько дурковатый, почти противоестественный, однако удивительно эффективный и жизнеспособный симбиоз с огромными потенциальными возможностями самого разнообразного развития. Да, неплохая, довольно увлекательная и во всех смыслах неплохая могла бы получиться история…
А получилось как-то так скудно и малоинтересно, что, собственно, даже и рассказывать больше практически не о чем. Разве что, для приличия, всего несколько строк.
Вот мне недавно в комментарии один весьма неглупый и сведущий американский товарищ написал, что «здесь в Америке, как бы в порядке вещей то, что условные викинги (скорее по местным понятиям шведо-норвеги, чем чистые норвеги) добрались до нынешнего Ньюфаундленда в конце 10 века-начале (но не позже середины) 11 веков. Назвали они эти места Винной землей, так там рос виноград (он и сейчас там растет, единственный не европейский вид). Вопрос долгое время был - оставили ли они ПОСТОЯННЫЕ места проживания или только летние "ремонтные" лагеря-базы. И второй вопрос - насколько глубоко от побережья они добрались. В 2016 году появилось сообщение, что археологи «почти доказали» наличие постоянных укреплённых поселений викингов на расстоянии около 500 км вглубь по реке Св. Лаврентия. Во всяком случае, одно такое поселение обнаружено группой французских археологов».
Всё совершенно верно. И не только в том смысле, что таково господствующее в Америке общепринятое мнение, и не только в том, это мнение и в других местах никто особо не оспаривает, но и в том, что оно весьма близко к истине, как бывает крайне нечасто с господствующим и общепринятым. И всё-таки требуется кое-какие моменты немного уточнить.
И прежде всего, и особенно уточнить следует, что вопрос о том, были ли викинги тогда в Америке, не в теоретической, это мы уже обсуждали, а в самой что ни на есть реальной и натуральной, вообще не стоит. Там практически, чисто на местности, ситуация точно такая же как с Исландией.
И так же я там не подпрыгивал и не залезал на что-то высокое на гренландском берегу, а также не ставил экспериментов на воде, но по свидетельствам многих очевидцев, заслуживающих даже большего доверия, чем те, упомянутые, исландские, действительно, если плывешь вдоль юго-западного побережья Гренландии, то на определенном, но не слишком большом, расстоянии от берега нередко можно увидеть очертания горного хребта Баффиновой земли, вершины которого достигают высоты более двух тысяч метров.
Но видно-невидно, это всё лирика, в любом случае в самом узком месте, как раз напротив норвежских поселений, пролив Дейвиса имеет ширину примерно ту же самую, что и Датский между Исландией и Гренландией, сотни три километров, а викинги из Восточного и Западного и по торговым дальним делам, и просто на рыбалку постоянно выходили здесь в море, и нет никаких шансов, что кроме Бъярни, по ошибке приблизившегося к Америке возможно, и даже вероятнее всего, где-то южнее, никто на противоположной стороне пролива даже кромкой на горизонте ничего не замечал.
А не плыли туда сразу тоже по простейшей и очевиднейшей причине. Они ещё толком и в Гренландии не обустроились, прошел всего десяток, ну, максимум полтора, лет с момента начала хоть относительно массового переселения, не было никаких причин, смысла, целей, задач, особых материальных возможностей куда-то ещё переться, ничего не было.
Но когда появилось хоть что-то из перечисленного, да плюс государственная политическая воля, тут Лейф Эриксон и двинулся на запад. Именно по возможности строго на запад, а не куда-нибудь наискосок, поскольку и здесь нет особых вариантов.
Давно уже общим местом стало прославлять великие мореходные качества скандинавских кораблей, но всё же не стоит давать особую волю фантазиям и эмоциям, это были суда преимущественно каботажные и не надо их сравнивать с более поздними, типа испанских каравелл, не увлекайтесь, там принципиально иные возможности.
Если посмотреть любую карту походов викингов, то том в основном вдоль берега или по рекам, с редчайшими вынужденными выходами в открытое море, в этом отношении маршрут между Исландией и Норвегией можно считать самым экстремальным.
Да и, в связи с особенностями своих навыков и навигационных праприборов, на этой самой открытой воде викинги гораздо лучше плавали по параллелям, чем по меридианам, а вот когда уже упирались в берег, то широта с долготой переставали иметь первостепенное значение. Так что, тут и говорить нечего – три-четыре дня по прямой до Баффиновой земли, а там посмотрим.
Хотя и там особо смотреть нечего, подобного они за жизнь и в родных местах нагляделись, некая мрачноватая красота в этих суровых землях, конечно, имелась, но с описанными Херюльфссоном зелеными холмами, поросшими лесом, маловато общего, так что, понятно, поплыли, ориентируясь на видимые по правую руку берега, уже южнее. А там Лабрадор, Ньюфаундленд, штат Мэн, где у одного из викинга оборвалась веревочка и, сорвавшись, затерялось пенни, норвежская монетка, которую, просверлив в ней дырочку, носил старый морской волк в виде амулета…
Ой, виноват, это я уже совсем заврался. Впрочем, ради справедливости, следует заметить, заврался не слишком выделяясь из общего поля подобных прелестных сюжетов.
(Продолжение следует).