Понимаю, что рискую быть не понятым подавляющим количеством соотечественников, но с присущей мне патологической искренностью вынужден признаться, что без особого придыхания произношу словосочетание «ветеран Великой Отечественной войны». Тому есть множество причин, в том числе и личных.
Ну, например, в моей собственной семье один из самых заслуженных фронтовиков, закончивший войну при больших чинах и должностях и со всеми мыслимыми наградами, был и самой большой сволочью, которого я с детства терпеть не мог. А его сверстники и ближайшие родственники, проведшие это героическое время в колымских и воркутинских лагерях, были мне много ближе и уж точно мы с ними испытывали друг к другу много более теплые чувства. Так что, для меня само по себе нахождение человека в радах Советской армии с 41-го по 45-й год и даже участие в боевых действиях не являются гарантией наличия тех качеств, за которые я стал бы не только любить, но доже непременно уважать. Да и послевоенная и сегодняшняя деятельность, образ мыслей и высказывания многих фронтовиков вызывают у меня глубочайшее раздражение. И это еще самое мягкое слово, которое я смог подобрать.
К тому же, надо признать, что добровольцев тогда было не так и много, я и те, что были, в преступно плохо вооруженных и обученных формированиях под названием «народное ополчение» практически все оказались убиты. Остальные делали то, что вынуждены и брали в руки винтовку вне зависимости от своих душевных качеств, моральных принципов или еще каких замечательных свойств характера. Их не спрашивали. Их на войну мобилизовали и в бой послали иногда и с пламенным политруком впереди, иногда с заградотрядом позади, а иногда и с тем и другим одновременно. И они в бой пошли, и некоторые уцелели и спасли государство.
Их дальнейшая судьба всем известна, но у каждого на эту судьбу свой взгляд, потому, что «их» - это и было по сути всей страны, так как в той или иной степени вся страна и воевала, вся и была «участником ВОВ».
Фронтовиками были Некрасов, Солженицын, Неизвестный, Григоренко, и еще многие, которым жизнь испортили уже после войны, и почти все те, кто эту жизнь им портил. Когда это происходило, я мог уважать одних фронтовиков и презирать других. А нынче практически никого из них не осталось в живых. Потому, для всё же еще оставшихся, значимым теперь получается один признак. То самое пребывание на фронте.
С последнего дня войны прошло 66 лет. Еще раз посмотрите на эту цифру. Это больше, чем реальный средний возраст жизни человека того поколения. А уж мужика и подавно. Не послевоенной жизни, а всей жизни целиком. Так что, сколько этих «участников», давно ставших «ветеранами» осталось? Возможно, кто-то и удивится, но точная цифра никому не известна. Даже не стану сейчас заниматься морализаторством на данную тему. Просто это так. Еще в прошлом году, к круглой дате ходили какие-то явно дутые и липовые данные Минсоцразвития о порядке 900 тысяч. Но даже с учетом того, что теперь понятие «ветеран ВОВ» трактуется очень широка и включает множество «приравненный к ним граждан» на самом деле, судя по всему речь может идти о 100 – 150 тысячах. А если говорить о действительно воевавших солдатах, то и того сильно меньше. Но не станем мелочиться. Возьмем 200 000.
И до сих пор продолжается этот позор, с разбирательством, кто нуждается в улучшении жилищный условий, у кого бумажки как оформлены и кому еще сколько следует подождать помощи от родного любимого государства. Если бы что-нибудь где-нибудь у кого-нибудь было, я уже не говорю про совесть в душе, то просто, одномоментно любому ветерану давно следовало дать по квартире и тысяч по 300-400 рублей на счет. Для этого вполне хватило бы только чистой прибыли и только одного Газпрома за 2009 год. Повторю. Только чистой прибыли, только одной, пусть и крыпнейшей компании, и только за один, не самый удачный год. Люди, которые меня знают, не усомнятся, что на такого рода тему я не стану попусту балаболить и всё хорошо посчитал.
Еще раз подчеркиваю, не «нуждающимся в улучшении», не «в зависимости от», а дать каждому и без всяких особых формальностей. Возможны ли при этом какие-то злоупотребления? Конечно. Только, а где они у нас не возможны? Уверяю, что ни один метр дорожного полотна в нашей стране не проложен без гигантского воровства. Но при этом дороги все же строят. А над ветеранами продолжают издеваться. Провоцируют их на экстравагантные поступки типа писем американскому президенту. За спортивные победы раздают призы ценой в десятки, иногда более, тысяч евро. Конечно, спортивных чемпионов у нас даже и сейчас несколько меньше, чем ветеранов. Но при всем моем уважении к чемпионам, и цена их победы все же не сравнима с ценой победы той.
Если так уж жаба душит, дали бы не в собственность, а только до смерти. Но опять же, без всяких формальностей, всем без исключения, без оплаты коммуналки и полностью обставленные и оборудованные. Вообще в копейки обошлось бы. Тем более, что очень скоро почти всё, к сожалению, вернулась бы обратно в казну. Но честнее было бы, конечно, именно дать насовсем без всяких условий и хоть в чем-то поступить по-человечески. Впрочем, прекрасно понимаю, что попусту сейчас трачу время читателей, никто ничего не делал, не сделает, и от позора этого мы как государство никогда не отмоемся.
Год назад, ни перед задуманным большим празднованием, ни во время него самого, я не рискнул даже строчки на эту тему написать. Не хотел спугнуть, боялся сглазить. Думал, может, произойдет чудо и всё же на вновь поднимающейся нефтяной волне, на круглой дате, на пусть собственный корыстных рейтинговых интересах, но поступят, наконец, с ветеранами по-людски, решат их проблемы раз и уже навсегда. Еще год пошел. Еще несколько десятков тысяч ветеранов умерло. Не произошло чуда.
Несомненно, что ни одна война не заканчивается, пока достойно не похоронен каждый ее солдат. Но это относится отнюдь не только к павшим на поле боя.
Не знаю и не очень понимаю, каким образом, из какого места получился, и каким способом образовался этот слой странных людей, которые, захлебываясь в деньгах и имея фантастические возможности вместе с уникальной бесконтрольной властью в великой стране, продолжают традиции уникальной же мерзости по отношению к дышащим на ладан дряхлым старикам, спасшим жизнь насилуемой упомянутыми странными людьми страны.
Я вырос в семье, в которой никогда не употреблялись слова, фразы или словосочетания типа «патриотизм», «любовь к родине», «великая Россия», «национальное достоинство» и прочая шелуха. Пахали с утра до ночи и могли только посоветовать ребенку, какие книжки читать, да и то, если этот ребенок уж очень сильно приставал. Семья, которую уже потом создал я сам, жила по тем же законам и у нас никогда не было принято, и не принято сейчас заниматься «патриотическим воспитанием» в домашних условиях.
Но мои дети с того возраста, когда им было разрешено самостоятельно передвигаться по городу, каждый День Победы без всякой на то моей инициативы стали ездить к Большому театру и дарить ветеранам цветы, купленные на свои карманные деньги. И делали это, и продолжают делать до сих пор, правда, если оказываются в Москве, не в одиночестве, а со своими друзьями и там всегда встречают своих в этом вопросе единомышленников самых разных возрастов. Всё это никогда в нашей семье даже никогда специально не обсуждалось. Просто они всегда знали, что так надо поступать, иначе… Да, не может быть никаких «иначе». Человека, который спас тебе жизнь, надо благодарить, не зависимо от того, нравятся или нет тебе его взгляды. От того, по каким причинам он это сделал. Что думал при этом и как себя вел потом. Вообще не зависимо ни от чего.
Спасибо.
С праздником.