Но до сих пор толком не то, что не разрешен, но и верно, и точно не поставлен другой, на мой взгляд даже более важный и принципиальный вопрос. А как получается и какими методами, и в каких ситуациях, и по каким глубинным причинам, что, пусть очень в редких отдельных случаях, но такие технологии не срабатывают?
Вот, например, история довольно широко известная в Германии, у нас о ней тоже много кто слышал, но я всё-таки позволю себе в нескольких словах напомнить. В семье налогового консультанта, мэра небольшого провинциального немецкого городка в восемнадцатом году прошлого века родился третий ребенок, Ганс, а через три года его сестра Софи. Всего братьев и сестер было пять, но сейчас речь именно об этих двух по фамилии Шолль.
Мальчик в пятнадцать лет вступил в Гитлерюгенд. Девочка в двенадцать стала членом женского подразделения этой организации. Отец их не был особым сторонником нацизма, но и борцом по натуре тоже, потому лишь слегка поморщился от этих поступков детей, однако те, увидев отсутствие большого восторга со стороны родителей, вполне логично и обоснованно объяснили, что все их друзья уже сделали это, потому вести себя иначе неестественно и некомфортно. И всё пошло своим чередом. Как у всех.
И нормально, вовремя Ганс пошел учиться на медицинский факультет Мюнхенского университета. А настал призывной возраст, направился по специальности служить на фронт, сначала во Францию, потом на Восточный. Пройдя положенную для получения высшего образования трудовую практику в соответствующих структурах, в тот же университет, только на философский поступила и Софи. Будущий боец фронта уже идеологического. И всё было не просто нормально, а более чем замечательно тем летом сорок второго, ещё даже никакого Сталинграда, маленькая заминка с блицкригом не произвела особого впечатление на общество, Германия находилась на пике своего могущества и фантастических успехов.
А вот далее происходит нечто уже не совсем понятное. Брат с сестрой и ещё несколькими товарищами создают организацию «Белая роза». Название, конечно, красивое и романтическое, но ничего особенно действительно героического и значительного за этим не стояло. Абсолютно точных данных нет, но, судя по некоторым косвенным признаками, всего как-то реально причастных было не больше, если не меньше, десятка студентов, которые писали, расклеивали и разбрасывали листовки в общественных местах, в основном во всё том же Мюнхенском университете с окрестностями.
Глупо, по-детски попались и в начале сорок третьего, после быстрого и без излишней громкости процесса, были казнены. На гильотине.
О них написано много книг, и фильмы сняты, и многое из дневников опубликовано, и там бесчисленное количество попыток разобраться, обосновать и объяснить истоки и суть явления. Но мне всё равно совершенно непонятно. Откуда они в принципе могли такие взяться? Почему то, что не просто на других, а практически на всех остальных других действовало, с легкостью снимало упомянутый тончайший налет мысли и цивилизованности, с ними не сработало?
Предполагаю, да что там, по сути уверен, что ответ лежит отнюдь не в тех областях, от культуры и воспитания до идеологии и религии, где его стандартно ищут. Возможно, только когда-нибудь науки, в названия которых входит «нейро», смогут тут что-то прояснить.
Из дневника Софи Шолль:
Мы любили Германию, так сильно, что никогда не задавали себе вопросов, «за что и почему» мы любим нашу родину. С приходом Гитлера нас стали учить и объяснять «как и за что» мы должны любить нашу родину. Мы жили как несмышленые зверушки, мы были невинными полевыми цветами, свободно бегущими по небу облаками и легким ветерком, ласкающим наши лица, мы обожали музыку и поэзию, зачитывались Гёте и Достоевским, ходили на концерты Генделя и на воскресную мессу, мы молились и читали святого Августина… Но вдруг оказалось, что все это ни к чему. Мы, наши друзья, были такие разные, настолько индивидуальные, в чем, казалось бы, и кроется богатство человеческой личности, и вдруг оказалось, что именно в этом и есть главная опасность для нации, для национальной идеи. Как-то незаметно, нас всех поставили под знамена, мы запели другие песни, нас научили маршировать, ходить строем, не возражать и коллективно думать.
