Как я понимаю, хотя официальная премьера картины Константина Хабенского «Собибор» запланирована у нас только в следующем месяце, но её уже кое-где показали и даже в интернете не очень сложно посмотреть. Но я, скорее всего, воздержусь. Вне зависимости от качества фильма, пусть он даже будет самым талантливым, высокохудожественным и правдивым. Даже и малейших сомнений с подозрениями высказывать не стану, лишь пожелаю всяческого успеха в прокате. Тут дело не в кино, а исключительно во мне.

Просто я уже довольно давно ничего на эту тему видеть не могу. Что-то ещё с трудом читаю, но смотреть даже фотографии нет физических и моральных сил. Видимо исчерпались какие-то психологические возможности организма и элементарно становится плохо. Потому я был вынужден поставить барьер для зрительного ряда. Возможно, это трусость и малодушие, но я, по крайней мере, в них честно признаюсь и никому голову морочить не собираюсь.

Так что, сейчас вовсе не про фильм, а всего лишь как повод в связи с ним хочу высказать несколько попутных замечаний.

Восстание в «Собиборе» часто называют единственным успешным за всю войну. Это, совсем строго и формально говоря, не совсем так, достаточно, например, вспомнить хотя бы Бухенвальд. Но по сути верно, событие действительно уникальное и исключительное. И, наверное, в жизни его руководителя Александра Печерского оно тоже было главным. И всё-таки отнюдь не единственным, а пусть и предельно ярким, но достаточно кратковременным эпизодом.

Вся же жизнь этого фантастического человека является изумительно характерным эпическим полотном времени, где и последующая партизанская война, и советский практически штрафбат, и борьба с «безродными космополитами», и очередное случайное счастливое спасение из-за смерти Сталина, и дальнейшая жизнь инвалида-ветерана в нашей стране почти до самого конца советской власти. И без этого любой разговор о подвиге узников «Собибора» будет не просто не полным, а по самому большому счету не совсем верным.

И потому я советую любому, посмотревшему кино и заинтересовавшемуся этой историей, почитать хотя бы то немногое, что есть о судьбе Александра Ароновича. Там, кстати, довольно много «белых пятен», но лучше что-то, чем воспринимать отдельный сколь угодно значительный исторический момент в отрыве от общей картины времени.

И ещё. Можно написать обо всём этом сколько угодно книг, снять фильмов и даже провести громких судебных процессов. И всё равно есть довольно много людей, которые уверены, что Печерский с товарищами всё наврали. А «Собибора» или вовсе не существовало, или это был рядовой пересылочный транзитный лагерь, такой скромный транспортный узел, где никто никого особо не уничтожал, а всякие ужасы придуманы евреями исключительно из корыстных соображений.

И это относится, естественно, отнюдь не только к данному лагерю, и к данным событиям, и к данным людям. И глубочайшее мое убеждение, что называемое у нас Великой отечественной войной – совсем не про русских и немцев. И называемое многими Холокостом – совсем не про евреев. И фашизм, нацизм, коммунизм или сионизм тоже имеют ко всему этому очень маленькое отношение. Нет, не национальное или идеологическое, или даже всё вместе, сваренное в одной кастрюле. Гораздо глубже и фундаментальнее. Есть тут, несомненно, эволюционно-биологические проблемы, далеко не уверен, что решаемые.

И довольно нелепо видеть, как на пустом месте разгорается даже нечто вроде вполне эмоционального спора между Солониным и Познером по поводу книги Ванагайте, о которой я тоже не так давно писал.Ну, сколько уже можно играть в эту увлекательную игру, кто больше евреев перестрелял, и какая тут у кого мера вины, и за что? Хватит уже мериться. У этой сказки нет никакой морали. Потому-то она и такая страшная.