Смотрел тут недавно очередное документальное расследование одного уголовного дела в районе Техаса, связанного поначалу только с исчезновением человека. Случай достаточно рядовой, удостоился он журналистской съемки исключительно из-за некоторой экзотичности молодой женщины-детектива, занимавшейся делом, она. действительно, весьма достойна внимания, но сейчас я совсем о другом.

В самом начале сюжета сидит сильно пожилой шериф небольшого городка и рассказывает предысторию: «Приходит ко мне местная домохозяйка и говорит, что у неё уже несколько дней как пропал муж, не приходит ночевать, не звонит и вообще не подает никаких признаков жизни, а она очень волнуется. Я внимательно её осмотрел и ответил, что приму к сведению и совершу все положенные действия. Но и она должна иметь в виду, что у нас свободная страна, и любой совершеннолетний гражданин, если нет веских оснований подозревать его в совершении преступления или в том, что он может являться жертвой такого преступления, имеет полное право исчезнуть из поля зрения что родственников и знакомых, что государства».

Не стану фантазировать. Я, при всей своей многолетней увлеченности историей работы американской правоохранительной системы, не могу с достаточной степенью ответственности утверждать, насколько подобный взгляд на вещи является у них не только абсолютным, но и в большой мере общепринятым и, главное, практически применяемым. Думаю, как и всегда, тут очень много зависит от конкретных обстоятельств и местных особенностей. Но мне понравилась сама идея и интонация её изложения.

Равнодушие – это плохо. Очень плохо. В мире ежегодно, даже в самых развитых странах, бесследно исчезают многие тысячи людей. И человек, конечно, должен чувствовать себя защищенным в обществе и государстве. Но также он должен чувствовать себя защищенным и от излишне назойливого внимания и общества, и государства. Где тут золотая середина, я не знаю. Сильно подозреваю, что её и вовсе не существует.

Но лично мне очень хотелось бы оставить за собой право, как быть, так и не быть.