Я, кстати, тоже об этом как-то упоминал, но уже давно не получается совсем не повторяться, потому простите. Вот что имею в виду. Почти во все времена, во всяком случае достаточно цивилизованные, в определенных кругах существовало мнение, что воины, особенно, конечно, офицеры, являются своего рода паразитами и захребетниками общества. В то время, как другие создают материальные и духовные ценности, строят дома, выращивают пищу, пишут книги и музыку, учат и лечат людей, эти только жрут, пьянствуют и развратничают, иногда только для виду маршируя и размахивая оружием без пользы и толку.
И у таких настроений, несомненно, имелись определенные основания. Какой-нибудь хлебопашец, мореплаватель или инженер, например, начала девятнадцатого века вряд ли без некоторого раздражения мог смотре или хотя бы слышать, как вечно подвыпившие гусары ухлестывают на балах за роскошными дамами и проигрывают в карты целые состояния, в то время как трудяги, даже не из самых нуждающихся, жили много скромнее и скучнее. Но всё-таки общество всегда это не просто терпело и смирялось, но и по большому счету в конце концов оправдывало.
Потому, что, да, человек мог годами и даже десятилетиями действительно существовать и даже очень неплохо за счет остальных, и повесничать, и развратничать и в те самые карты играть не очень честно. Но если наступал момент голоса труб, во всех остальных вопросах далеко не безупречный гусар прыгал в седло и шел в атаку. У него не возникало никаких особых моральных, нравственных и иных сложных мировоззренческих проблем. Он точно знал, что именно для этого ему разрешалось всё предыдущее, для этого был создан, воспитан, выкормлен, вооружен и обучен. Чтобы, когда потребуется выполнить свое предназначение, победить или умереть без страха и упрека. Так оплачивались все долги и оправдывалась судьба.
Но кроме военных, есть еще одна прослойка, паразитизм и захребетничество которой в обычное время, возможно, не столь наглядны, абсолютны и бесспорны, однако в определенной степени обществом тоже подспудно чувствуются. Их Шульман мягко определяет, как «людей интеллектуального труда», некоторые более возвышенно называют «интеллектуальной элитой», что, конечно же, предельно условно и неточно, поскольку чаще всего там нет ни интеллекта, ни элиты. Но каждый понимает, о ком идет речь. Екатерина Михайловна честно признается: «Мы, люди интеллектуального труда — преподаватели, юристы, ученые, исследователи, — мы, в общем, живем довольно привилегированной жизнью. Мы пользуемся общественным уважением, у нас достаточно безопасная работа, мы в основном ее проводим в теплых закрытых помещениях… Не шахтах, не в окопах. Студенты редко кидаются на преподавателей. Опять же само это общественное уважение служит нам некоторой защитой. Но за это мы имеем перед обществом некоторые обязательства. Это обязательства интеллектуальной честности, потому что именно за это оно нас кормит, уважает, платит нам деньги и пускает нас в отапливаемые помещения. Обычно мы не подвергаемся никакой опасности. Наши риски низки по сравнению не только с полицейским и солдатом, но даже по сравнению с биржевым игроком каким-нибудь. Мы мало чем рискуем. Наша жизнь достаточно стабильна. Преподаешь себе или там анализируешь Конституцию, а потом на пенсию уходишь. Ничего особенно с тобой не происходит».
По большому счету я согласен. Хотя, понятно, тут есть определенная натяжка и утрирование, а также можно приводить бесчисленные примеры того, как один человек, сидящий с карандашом или даже без него в тёплом и светлом помещении и в чисто практическом, материальном плане приносит больше пользы, чем тысячи шахтеров в забое. Но не будем сейчас засорять основную мысль пусть и очень верными, однако в данном случае излишними уточнениями. Суть, думаю, ясна.
Когда Наполеон перед битвой у пирамид скомандовал: «Армию – в каре, ученых и ослов – в середину», он совершенно не хотел сострить, хотя и получилось действительно весело, ещё и потому запомнилось. Однако сам Бонапарт совсем не преклонялся перед интеллектуалами, как, собственно, и перед ослами. Просто прекрасно понимал, что в определенных обстоятельствах они бесполезны, но при этом сами по себе имеют большую ценность, потому надо защитить и сохранить. Элементарная рациональность рачительного хозяина.
Так что, конечно, преимущества «быть во время битвы в середине» имеются. Но, как и у солдата, у «человека интеллектуального труда» наступает момент, когда «труба трубит, откинут полог». И надо расплачиваться за все удобства и привилегии.
Нет, это отнюдь и далеко не всегда подвиг. Мера той самой расплаты может быть самой разной. От пули в лоб или лагерной пыли, до увольнения с должности на вполне комфортных условиях или даже всего лишь какие-то мелкие, а иногда и только психологические неудобства.
В Совете Федерации голосовали за так называемые «поправки в конституцию», а на самом деле всем уже было предельно ясно, что за воцарение Владимира Великого. И почти единогласно были «за».
Сенатор Владимир Петрович Лукин, умница, интеллектуал, историк, публицист, блестящий дипломат самого высокого уровня, светоч либерализма, один из соснователей «Яблока» и прочая, и прочая подобное, хоть и счел нужным слегка оговориться и оправдаться, но тоже проголосовал «за».
А вот сенатора Вячеслава Михайловича Мархаева я совершенно не собираюсь героизировать. Поверьте, вряд ли может существовать более чуждый мне человек. Бывший мент, командир бурятского ОМОНа, полковник в отставке и первый секретарь республиканского отделения компартии. От одного этого перечисления у меня остатки волос дыбом встают. Но он единственный проголосовал «против».
И в данном случае не имеют принципиального значения аргументы и основания. Просто один расплатился, а другой нет. Остался должен. Уже навсегда.
Да, и я, конечно, очень прошу понять, что всё, сказанное мною выше, является чисто теоретическими и умозрительными рассуждениями, не имеющими никакого практического значения в применении к нынешней ситуации и состоянию современного населения России.