Лучшие из них те, кто способны это понять и честно признаться. И в этом отношении наибольшее уважение у меня вызывает позиция Сергея Маркова, который не крутит задом и не заморачивается, а говорит предельно прямо и откровенно. Мол, я не желаю разбираться в доказательствах, кто там отравил Навального и отравил ли вообще, мне достаточно того, что я британским спецслужбам не верю, а отечественным верю. Потому, что англичане против Крыма, а наши за. И всё. Этого не только достаточно, это исчерпывающе и абсолютно.
Чуть менее стилистически совершенно, но тоже внятно и четко изложил Сергей Калашников, зампред комитета Госдумы, хоть и от ЛДПР, но вполне вменяемый человек. Он согласился в прямом эфире пообщаться с корреспондентом «Дождя». И тот спросил, как Калашников относится к расследованию относительно отравителей Навального и не видит ли смысла устроить по этому поводу нечто вроде расследования собственного, парламентского. А Сергей Вячеславович очень конкретно и доходчиво объяснил, что не видит смысла ни малейшего. Поскольку, ну, предположим, выяснится, что действительно десяток узких специалистов по боевым отравляющим веществам в течение длительного времени сотни раз летали в одних самолетах с Навальным и оказывались рядом с ним почти во всех городах. И что? Это противоречит каким-нибудь российским законам? У кого-то есть ограничения на полеты «Аэрофлотом» или «Победой»? Доказательством чего всё это может считаться? А что, не может быть элементарных случайных совпадений?
Ну, ладно, тут, понятно, пустое сотрясение воздуха. Я сейчас хотел поделиться сугубо личным на сходную тему. Уже как-то довольно подробно рассказывал, что мои дед с бабкой по отцовской линии, будучи русскими по рождению, но после учебы в Чехии, ставшие профессорами Пражского университета, в тридцать четвертом вернулись на родину. И в тридцать шестом отправились в лагеря. Бабка владела двенадцатью языками, потому пошла как международная шпионка, а дед всего четырьмя, так что удостоился только статьи как русский контрреволюционер. Бабка там погибла, я её никогда не видел, а дед вышел в пятьдесят пятом и прожил ещё несколько лет, успел даже познакомиться со мной и подарить перед смертью мне на шестилетие велосипед «Школьник».
Мы в семье никогда не обсуждали содержательную часть тех приговоров. Как-то считалось само собой разумеющимся, что всё это стандартный бред сталинских репрессий и нет никакого смысла задумываться, могла ли, например, молодая ученая дама, специалист европейского уровня по офтальмологии действительно являться международной шпионкой.
Но уже в более зрелом возрасте я как-то задумался. А на чем, собственно, основывается моя уверенность в невиновности особенно того человека, совершенно мне лично не знакомого и о котором я по сути имею очень отдаленные и косвенные сведения? Ведь, скажем, с моей личной точки зрения, если два более чем успешных и явно не самых глупых человека, принадлежащих к довольно высоким слоям интеллектуальной элиты европейской страны переезжают с трёхлетним ребенком на руках в СССР первой половины тридцатых, то какой понятной мне общепринятой логикой это можно объяснить? Отец говорил, что причина, видимо, в том, что, как многие русские студенты, уехавшие в начале века учиться за границу, его родители были излишне подвержены и левым взглядам, и патриотическим настроениям. Потому для них представлялось привлекательным вернуться в любимое отечество, чтобы посвятить все свои силы и знания построению нового справедливого и счастливого общества.
Но, если совсем честно, то вот конкретно для меня было бы много понятнее и естественнее, если бы они поехали действительно заниматься разведывательной деятельностью. Да, жутко рискованный, но во всех смыслах много более обоснованный и объяснимый поступок. И я даже не могу сказать, что мне об этом хотелось бы что-нибудь поконкретнее и поточнее знать. Но вот верить хотелось бы. Что хоть цель изначально была не столь идиотской.
Вообще, чем дольше живу, тем чаще вспоминаю классический старый тюремный прикол. Когда надо было стопроцентно прикопаться к новенькому в камере, его спрашивали: «Кто написал Евгения Онегина?» И если он отвечал, что Пушкин, то сразу наезжали: «Докажи. Сам видел? Отвечай за свои слова». Самое милое, что тут существовала и верная «по понятиям» реакция: «Не знаю. Слышал, что Пушкин, но зуб не дам».
Короче, у нас никому не запрещено летать самолетами «Аэрофлота». Потому, что британская разведка против Крыма.
