Тем более странно, что некоторые его фразы, сказанные мимоходом, за рюмкой, почему-то на всю жизнь мне запомнились и изредка, но постоянно всплывают в самых разных ситуациях.
Например, как-то, рассказывая об одной своей близкой родственнице, он обмолвился: «Как любая русская аристократка она была в некоторой мере антисемиткой». Черт его знает, насколько это верно и бесспорно, тем более, что и такой уж великий аристократизм женщины, о которой шла речь, не безусловен, хотя дворянские корни имелись точно, но я совсем в этих делах мало компетентен, в моем компоте голубого цвета для подобных выводов точно маловато. Но почему-то фраза засела намертво и я иногда примеряя её к разным людям порой убеждался, что что-то в ней всё-таки есть.
Или как-то зашла речь о Курехине, с которым Саша одно время был очень близок, и я заметил, что у выдающегося музыканта уж слишком снесло крышу в далеко не самую лучшую и лично для меня довольно неожиданную сторону. Саша ответил не сразу, сначала, казалось, даже вовсе не обратил внимания на мою реплику, но через некоторое время вдруг так раздумчиво протянул: «Вообще-то, мне кажется, что в России, может, и не только, но в России особенно, поистине гениальный человек под конец жизни практически всегда в той или иной степени приходит к фашизму…»
Опять же, у меня ни тогда не возникло желания дискутировать на эту тему, ни сейчас его совершенно нет. Но снова запало и неоднократно примерялось. С разными результатами, однако определенной реперной точкой стало.
И почему-то вспомнилось на днях, когда Артемий в каком-то интервью упомянул, что, к счастью, успел хорошо пообщаться и, если не попрощаться, то по-доброму восстановить отношения с Петей, что, к сожалению, в свое время не получилось с тем же Сергеем.
Хотя Петя, конечно же, несмотря ни на какие свои заморочки, ни к какому фашизму не приходил. Да и по поводу его гениальности у меня большие сомнения. Хотя человек был очень непростой и, видимо, действительно, талантливый. Однако имелось в нем уж слишком излишнее лично для меня количество лицедейства, которое мешало объективному взгляду и отношению.
Мы с Петей очень давно, в другой стране и в другой жизни недолго время относительно близко общались, даже ухаживали за одной девушкой-арфисткой. В нем и тогда были определенные задатки экстравагантности, но не более. Однако на стремление в духовные и нравственные выси уж точно ничего даже не намекало. А вот Саша, как ни странно, всегда, даже в самые шальные времена ранней юности, был не просто верующим, но именно истинно православным. Очень твердо, но как-то очень тихо и неброско, никаким образом никого этим не обременяя.
А ещё, и это очень странно в контексте многодесятилетней реальности и внешнего несоответствия, Саша был уникально бескорыстен. Прежде всего в материальном отношении, хотя порой понять это было довольно непросто. Я подобного практически больше ни о ком и сказать не могу.
Помните последние кадры «Банд Нью-Йорка»? Кладбище и памятники на нем никто не сносит и не разрушает, всё исчезает самом собой и приходят другие времена. Хорошо снято.