А мне почему-то вспомнился такой эпизод. В семьдесят шестом, перед самым госэкзаменом по русской литературе на филфаке МГПИ мимо меня пробегал приятель-однокурсник и спросил, какое отчество у Андрея Белого. Я ответил, что Борис Николаевич, на сто он почему-то жутко обиделся и сказал, что ему сейчас совсем не до моих дурацких шуток.
Довольно скоро после успешного получения диплома, где было написано, что теперь он филолог и учитель, этот человек ухитрился по израильской визе перебраться в США. Сейчас о нем даже есть статья в Википедии, где, правда, написано, что он закончил Мичиганский университет (что вполне возможно) и является известным писателем. И действительно, он опубликовал больше десяти книг, по одному из его романов в театре Табакова в свое время шла пьеса, и вообще он достаточно известен. Эдакий русскоязычный американский интеллектуал. Я сам даже удостоился быть прототипом персонажа, правда, достаточно второстепенного, одного из его произведений. К нам на курс он перевелся примерно на втором году обучения из Чичено-Ингушетии и имел прозвище среди своих «зулус из Грозного».
А читала ли Настя Ивлеева Тургенева и сколько она зарабатывает, меня, честно говоря, совершенно не волнует и не интересует, дай её Бог здоровья и никого не задавить во время своих сумасшедших гонок на спорткарах. Тут тема гораздо более важная и принципиальная. Я уже как-то упоминал такой любопытный факт, что, наблюдая по телевизору «Свою игру», обычно прежде игроков отвечаю на процентов восемьдесят-девяносто вопросов. Но дело в том, что это передача лицензионная и она идет во многих странах. Так вот, иногда в каких-то трансляциях или фильмах я смотрел американские или европейские аналоги. И в них я не мог ответить практически ни на один вопрос. Даже на те, с которыми легко справлялись подростки. Очень условно говоря, совершенно другой культурный контекст. Хотя темы вроде бы общие. Но наполнение совершенно разное.
Моя дочка владеет четырьмя языками, имеет прекрасное архитектурное и инженерное образование, успешно работает на люксембургскую фирму и круг интересов имеет достаточно широкий. Но как-то в разговоре с ней я обронил фразу, содержащую внутреннюю отсылку к какому-то в кругах моей юности обязательному произведению, не помню уже точно, но что-то типа Аксенова или Битова. И, увидев, что до неё явно не дошло, удивленно спросил: «Ты что, такую-то книгу не читала?» На что она ответила: «Папочка, боюсь ты бы в обморок упал, если бы узнал, что я ещё не читала». А мой старший сын, будучи в тот момент уже аспирантом ИМЛИ, как-то поинтересовался у меня: «напомни, пожалуйста, Платонов в каком веке жил?»
Всё очень просто. Тот разлом, который прежде был между странами, прошел и между поколениями. Треснуло единое культурное (последний раз повторю, что употребляю это понятие предельно условно) поле. Между моим и предыдущими поколениями такой пропасти не было. Я, шестнадцатилетний, со своей к тому времени почти столетней прабабкой, ещё до революции с отличием окончившей Харьковскую консерваторию, концертировавшей по всей Европе и свободно говорившей на десятке языков, но до конца жизни не очень хорошо на русском, общался совершенно свободно. Мне было много легче, чем сейчас в разговоре со многими нынешними подростками и юношами.
Плохо это или хорошо? Да никак. Возможно, какое-то небольшое сожаление я и испытываю, но никакой особой трагедии не испытываю. Слегка расстраивает, пожалуй, толь то, что я сам, если чего-то из новых явлений не знаю или не понимаю, то всё-таки стараюсь разобраться, даже если это мне практически совершенно не нужно, просто из любопытства. А в более молодых людях я этого любопытства не очень замечаю. Но и в этом ничего страшного, возможно, срабатывает их большая рациональность, которой мне явно иногда не хватает.
Гораздо более огорчает другое. Вот практически круглосуточно по всем возможным каналам официальной информации идет публичное обсуждение насущных политических тем. Люди моего или близкого к моему возраста, формально более чем образованные, не говоря уже о званиях, научных степенях и высочайших должностях излагают свое видение мира. Например, сегодня с самого утра рассказывают, как американцы взорвали свои башни-близнецы, как еврей Зеленский продался фашистам и почему Лукашенко лучший друг русского народа.
А я смотрю, слушаю и понимаю, что не могу себя и этих людей отнести не только к одному народу, но даже к одному биологическому виду. У нас вообще нет ничего общего. Кроме взаимной идиосинкразии. При этом они точно читали Тургенева и всё знают о Сталине.
Так что, тут не проблема «Отцов и детей». И вообще не отцов и детей. Разлом гораздо глубже и непреодолимее. И так называемое «невежество современной молодежи» далеко не самое опасное и лично для меня отвратительное. Помните, как у Гансовского:
Уже не чувствуя, как его терзают, в течение десятых долей секунды Бетли успел подумать, что отарки, в сущности, не так уж страшны, что их всего сотня или две в этом заброшенном краю. Что с ними справятся. Но люди!.. Люди!..