«И земля уж, как видно, не та под ногами»
Жена всё ходит смурная, глаза на мокром месте, смотрит этих хорохорящихся донецких «русскоязычных ополченцев» по телевизору. И других, всяких, согласных и не очень, и совсем не согласных, и не очень понимающих, с чем они согласны, а с чем нет. Никак не могу отучить женщину от этого навязчивого видеоряда. И всех ей жалко. Так прямо и бубнит постоянно: «Ох, как жалко, как же мне всех их жалко…» Стареет, видать, хотя и смотрится ещё вполне и весьма.
Жалко, жалко… Вот совсем мне их не жалко. Я в осмысленности-то и собственного бытия очень сильно не уверен и имею большие на эту тему сомнения. А уж осмысленность ихнего существования и совсем оценить не могу. А мог бы, уж точно не стал бы судить и в значении «осуждать», и в значении «выносить приговор». Взрослые люди, много моложе и здоровее меня, вправе получить то, что заслужили. Может, они счастливы от этого? Или станут счастливы. Или будут счастливы только от надежды, что станут счастливы.
А жалко мне только всех маленьких детей, даже самых противных, да некоторых стариков, очень выборочно. Но это, как говорил поэт, единственный мой недостаток.
Жалко, жалко… Вот совсем мне их не жалко. Я в осмысленности-то и собственного бытия очень сильно не уверен и имею большие на эту тему сомнения. А уж осмысленность ихнего существования и совсем оценить не могу. А мог бы, уж точно не стал бы судить и в значении «осуждать», и в значении «выносить приговор». Взрослые люди, много моложе и здоровее меня, вправе получить то, что заслужили. Может, они счастливы от этого? Или станут счастливы. Или будут счастливы только от надежды, что станут счастливы.
А жалко мне только всех маленьких детей, даже самых противных, да некоторых стариков, очень выборочно. Но это, как говорил поэт, единственный мой недостаток.