Николай Злобин, которого по какому-то недоразумению до сих пор продолжают называть американским политологом, хотя давно он не является ни тем, ни другим, ужинал с Александром Волошиным, которого по, видимо, другому, но тоже недоразумению, продолжают считать очень влиятельным и информированным человеком. Дело было в конце апреля этого года. И за ужином разговор зашел о предстоящих президентских выборах. Дальше цитирую Злобина:
«Волошин попросил меня написать дату и расписаться на листке бумаги. «Я это сделал. Затем он, загнув угол листка и попросив меня закрыть глаза, написал там одну фамилию и сказал, что это фамилия будущего президента России. Он уже знает, кто им станет. Какую именно фамилию он там написал, я не видел. Лист был свернут и убран на хранение. Запечатан в конверт».
На днях в торжественной обстановке конверт вскрыли. На сайте «Эха Москвы» есть видео, запечатлевшее этот знаменательный момент и отдельно фотография, где стоящий Злобин одну руку дружески положил на плечо сидящего Волошина, а в другой держит салфетку с надписью. И, чтобы совсем уже не оставалось сомнений – крупным планом эта самая салфетка с надписью «Путин».
Сейчас ни в коем случае не собираюсь комментировать этот фокус с салфеткой как таковой, о нем мы еще обязательно поговорим, но позднее и по другому поводу. В данный момент хочу остановиться на ином, но тоже крайне, на мой взгляд, важном сюжете и потому так подробно описываю именно технические нюансы, связанные с формальной стороной отражения события.
Я уже неоднократно обращал внимание на то, что Медведев ратует, а, следовательно, скорее всего так и произойдет, за замену института понятых фиксацией происшествия, и всего к нему относящегося, именно техническими средствами. Еще раз подчеркиваю, не за дополнение свидетельства понятых различными видами видео и аудио записей, а конкретно за полную замену одного другим. И вот вам самый наглядный пример того, к чему это может привести и даже обязательно приведет.
Следом, после обнародования вскрытия конверта с фамилией Путина, появляется следующий текст Андрея Илларионова:
«Как видно, «лист бумаги» превратился в «салфетку». К тому же и не имеющую следов "лежания в конверте". А про "дату и подпись" просто забыли».
Там дальше еще высказывается мнение экономиста о причинах произошедшего, но я намеренно ограничиваюсь только этими тремя предложениями, как только и относящимися исключительно к рассматриваемым нами вопросам.
Представим себе на мгновение, что Злобин с Волошиным, это не два великовозрастных раздолбая, которые занимаются полной чепухой, а оперативники, которые фиксируют некую улику. И они пишут в сопроводительном протоколе к видеосъемке «лист бумаги». Ошиблись они? По большому счету нет. Салфетка тоже является листом бумаги. На счет даты и подписи тоже возможно двоякое, если не более, толкование. Они могут быть на обратной стороне салфетки, которая в кадр не попала. А могут быть на конверте, но оперативники не совсем точно и однозначно это записали. Однако, главное – следы «лежания в конверте». Лично я прекрасно вижу на снимке две характерных полосы крест накрест, как практически у любой, до того вчетверо сложенной салфетки. Ну, а Илларионов их не видит. И подавляющее количество комментаторов к его тексту не видят, восклицая, типа, а мы то чуть не попались на обман!
То есть, еще раз, если бы Андрей Илларионов выступал не, как в описываемой ситуации, экономистом с политическим уклоном, а в качестве адвоката в нормальном судебном процессе, он в пух и прах разнес бы такое липовое доказательство под видом «фиксации техническими средствами». Однако, я написал «нормальном» процессе. В отечественной судебной практике, скорее всего, произошло бы наоборот. Оперативники действительно подсунули бы вместо листа бумаги с подписью и датой какую-нибудь «левую» салфетку с нужным им результатом, засняли бы всё это, и никакой Резник ничего не смог бы доказать, если бы, опять же, в дело не вмешались уже совсем другие силы, факторы и стимулы.
Гарантирует ли от всего этого институт понятых? Конечно же, нет. Но, если бы во всей этой истории с салфеткой участвовали хотя бы формально понятые как независимые и посторонние свидетели, то всё же было бы кому задавать уточняющие вопросы и пусть совсем немного, но возможности фальсификации были бы затруднены. А так, есть следы «лежания в конверте», нет следов…
В данном случае, конечно, без разницы, а в другой ситуации по этим следам кто-нибудь и лет на десять может загреметь от такой «фиксации техническими средствами».