Сегодня эту самую премию вручали этим самым лауреатам. Назревала уже не неловкость, а целый скандал. Но его не случилось. И я уже сел было за компьютер, с целью завершить начатый прошедшей осенью сюжет, как увидел текст, в котором, на самом деле, практически исчерпывающе точно изложена сложившаяся ситуация. Если и есть оттенки, отличающие мою позицию от позиции автора, то они столь не существенны, чтобы ради них стоило морочить себе голову. Потому просто с благодарностью перепечатываю уже готовое чужое.
Оригинал взят у
lev_56 в БойкотВручение правительственных премий журналистам в День печати не стало скандалом. Хотя поначалу и казалось - запахло жареным. Никто от премии в 1 млн не отказался. Никто ничего такого про свободу прессы не сказал. Те, кто был приглашен, но не пришел, уже объяснили, что это не демарш, а накладки и занятость.
Говоря о самом награждения, все прошло скромно, спокойно, чинно. Тихо и мирно, почти по-семейному: когда собралась одна большая семья, может, и не все и всем нравится, но вести себя положено прилично. Так и вели.
Путин передал слово Засурскому и перепоручил награждение Шеголеву, тем самым сделав процедуру "легитимной" и приемлемой.
К чему я об этом: ни в коей мере не берусь кого-либо осуждать и не считаю, что получить премию от правительства Путина было зазорно.
Я лишь о том, что цеховая солидарность, сплоченная акция публичных людей - в знак протеста против чего-то конкретного или против человека, виновного в чем-то позорном и неприличном, публичное предание того или иного высшего чиновника остракизму, то есть условному изгнанию из порядочного сообщества, - могла бы сделать много больше, чем просто требования "Чурова в отставку!". Это и есть ДЕЙСТВЕННОЕ общественное мнение. Нетерпимость к аморальым поступкам, ставшими достоянием гласности.
Бойкот, говоря детским языком, являлся и является самой эффективной мерой. Нарушил правила, принятые в приличном обществе - тебя бойкотируют: не взаимодействуют, не вступают ни в какой деловой контакт -полностью игнорируют, создают атмосферу изоляции и нетерпимости вокруг провинившегося. Человек становится, как пария. Неприкасаемый. Нерукопожатный. Это действует. Но для этого нужна корпоративная солидарность, чтобы штрейкбрехеры оказались в меньшинстве.
Это к тому, что в нашей стране эти акции цеховой солидарности и протеста практически отсутствуют. Вспомните, что произошло с корреспондентом "Коммерсанта" в полицейской машине во время разгона митинга на Триумфальной - кто и как за него вступился? А ведь в знак протеста те же газеты могли выйти на следующий день с пустыми полосами, хотя бы с одной. И с предупреждением о возможности частичной забастовки до тех пор, пока не будут найдены и наказаны виновные.
Или вот проблема: три представителя интеллигенции участвуют в оргкомитете по подготовке и проведению митингов "За честные выборы", предлагают постоянную ротацию и... Нет ротации, потому что нет еще трех, кто согласился бы на время занять их места. Сочувствующих много, а реально встать (или сесть) рядом никто не решается.
Это так - к слову... И делу.
Говоря о самом награждения, все прошло скромно, спокойно, чинно. Тихо и мирно, почти по-семейному: когда собралась одна большая семья, может, и не все и всем нравится, но вести себя положено прилично. Так и вели.
Путин передал слово Засурскому и перепоручил награждение Шеголеву, тем самым сделав процедуру "легитимной" и приемлемой.
К чему я об этом: ни в коей мере не берусь кого-либо осуждать и не считаю, что получить премию от правительства Путина было зазорно.
Я лишь о том, что цеховая солидарность, сплоченная акция публичных людей - в знак протеста против чего-то конкретного или против человека, виновного в чем-то позорном и неприличном, публичное предание того или иного высшего чиновника остракизму, то есть условному изгнанию из порядочного сообщества, - могла бы сделать много больше, чем просто требования "Чурова в отставку!". Это и есть ДЕЙСТВЕННОЕ общественное мнение. Нетерпимость к аморальым поступкам, ставшими достоянием гласности.
Бойкот, говоря детским языком, являлся и является самой эффективной мерой. Нарушил правила, принятые в приличном обществе - тебя бойкотируют: не взаимодействуют, не вступают ни в какой деловой контакт -полностью игнорируют, создают атмосферу изоляции и нетерпимости вокруг провинившегося. Человек становится, как пария. Неприкасаемый. Нерукопожатный. Это действует. Но для этого нужна корпоративная солидарность, чтобы штрейкбрехеры оказались в меньшинстве.
Это к тому, что в нашей стране эти акции цеховой солидарности и протеста практически отсутствуют. Вспомните, что произошло с корреспондентом "Коммерсанта" в полицейской машине во время разгона митинга на Триумфальной - кто и как за него вступился? А ведь в знак протеста те же газеты могли выйти на следующий день с пустыми полосами, хотя бы с одной. И с предупреждением о возможности частичной забастовки до тех пор, пока не будут найдены и наказаны виновные.
Или вот проблема: три представителя интеллигенции участвуют в оргкомитете по подготовке и проведению митингов "За честные выборы", предлагают постоянную ротацию и... Нет ротации, потому что нет еще трех, кто согласился бы на время занять их места. Сочувствующих много, а реально встать (или сесть) рядом никто не решается.
Это так - к слову... И делу.