Когда-то я был знаком с Артемием Троицким. Нет, совсем не близко, просто у нас было несколько общих приятелей, и мы изредка пересекались на каких-нибудь днях рождения или иных массовых пьянках.

В личном общении он мне никогда особо не нравился, как, думаю, и я ему, впрочем, слишком сильно сказано, видимо, точнее всего было бы определить это, как отсутствие взаимной приязни, как, впрочем, и вообще какого-либо сформулированного отношения и сосредоточенного внимания друг к другу. Но и этого давно уже нет, мы лет десять, наверное, не виделись, если не больше. Однако, если он обо мне точно давно забыл, то я о нем не смог.

Артемий человек публичный и постоянно высказывался по вопросам, представлявшим для меня определенный интерес. А множество СМИ до меня его мнения доносили. Часто они столь противоречили моим, что я не мог удержаться и говорил жене, а то и кому-нибудь из бывших общих знакомых: «Опять Троицкий чушь спорол». Обычно мне согласно кивали в ответ, впрочем, возможно просто из вежливости.

Когда я стал вести свой Журнал, то от приличных людей с этими глупостям отстал, а мнение свое стал выражать в блоге. И сейчас специально посмотрел, оказалось не так уж и редки случаи, Артемий ляпнет что-то такое экзотическое, типа большой полезности для человечества сомалийских пиратов, я не удерживаюсь и злобно здесь у себя начинаю практически сам себя шипеть. Немного нелепо, конечно, но в виде примитивной профилактики собственных нервов сгодится. Однако, понятно, что таким образом своего отношения к Троицкому я, мягко говоря, не улучшил.

К чему я рассказываю всю эту трогательную и совершенно неинтересную историю? По очень простой причине. Чтобы реабилитироваться. А то меня постоянно обвиняют в очернительстве. Это, знаете ли, с юности еще у меня такой способ самосохранения. Помню, время от времени вызывает меня какой-нибудь главный редактор и заводит стандартную песню: «Ну, ты, Васильев, уже всех достал, пишешь и пишешь всякую дрянь, то у тебя не строится, это у тебя не работает, читать тошно, неужели ты не видишь ничего светлого и чистого в нашей замечательной окружающей социалистической действительности?»

Я вообще никогда в жизни с начальством не спорил. Когда посылал, то один раз и уже окончательно. Но если считал, что пока до этого не дошло, попусту не базарил и предпочитал уладить дело миром. Потому шел на любую стройку или завод и находил там хорошего человека. Типа строгальщика седьмого разряда Иннокентия Мальцева. Распивал с ним после работы бутылку портвейна, после чего с чистой совестью писал очерк о замечательном профессионале. Совесть оставалась чистой, так как специалистом тот же Мальцев был действительно уникальным и мужиком отличным. Другой вопрос, что станок его, привезенный в свое время из Германии по репарации, устарел давно и навсегда, а детали, которые он выпускал самого высокого качества, шли на производство механизмов, совершенно никому не нужных. Но об этом я рассказывал уже в другой раз и в другом материале.

Вот и сейчас. Чтобы отвести все упреки в том, что постоянно пишу о разных людях одни гадости, я решил найти положительный пример. А чтобы пример этот не показался искусственным и надуманным, намеренно выбрал героя не слишком лично мне симпатичного.

Когда первый раз увидел его на трибуне какого-то митинга, сначала даже не сразу глазам своим поверил. Но это было, по-моему, что-то в защиту Химкинского леса, и там еще Шевчук участвовал, ну, подумал, это просто музыкальная тусовка по экологическим делам заморачивается, в принципе, они бывают иногда к подобному прикосновенны, всякие «зеленые» движухи в тренде, может и Тёма случайно затесался… Но потом смотрю, нет, дальше больше, чего-то он там подписывает, кого-то организует, где-то выступает… А, главное, говорить стал неизмеримо меньше глупостей. То есть, конечно, не совсем, что б уж так, но, признаюсь, сильно тошнить меня от его слов стало всё меньше и меньше.

А речь, произнесенная в костюме презерватива на Сахарова, так и вовсе понравилась. По крайней мере, без излишнего занудства и умничанья. И хоть лично меня поднятый Троицким на митинге вопрос о личной жизни Путина не интересует вовсе, я даже пару раз улыбнулся, когда слушал Артемия и ни разу при этом не проматерился.

Когда же последний раз услышал беседу с ним по радио, твердо принял решение написать положительный очерк, чем сейчас и занимаюсь, хотя это, видимо, не очень заметно из-за слишком вольного обращения с жанром. Но тут уже ничего не сделаешь, стилистическая чистота утрачена полностью, потому прошу поверить мне на слово, что это именно очерк и именно о хорошем человеке.

Хотя опять же ничего особо умного он не сказал и никаких откровений для меня не совершил. Но, видимо, я так уже отвык от нормальной человеческой речи в устах подобного рода персонажей, нашей так называемой творческой интеллигенции, особенно имеющей хоть какое-то отношение если не к бизнесу, то к шоу, что и самые простые, но внятные мысли, изложенные без излишней хитрозадости и особой трусости, вызывают на глазах моих если и не прямо-таки слёзы, то некоторое увлажнение, несомненно.

Естественно, пересказывать Троицкого не стану, до этого, при всей моей почти сентиментальной расслабленности, еще не дошло. Но одну небольшую цитату всё же приведу для примера:

«И когда всякие активисты мне говорили, там, «Артемий, почему вы не зовете на митинги этого, этого? Это же все ваши друзья и так далее», я всем говорил: «Я считаю, что дело Макаревича или Гребенщикова – это в первую очередь писать хорошие песни. И вот если они будут это делать, то, в общем-то, им зачтется». Сейчас, я считаю, ситуация изменилась, потому что пиковая у нас сейчас ситуация. И просто, вот, сидеть в своей башенке и писать хорошие песни – этого мало, как было сказано в стихотворении Арсения Тарковского. Этого мало. Сейчас надо делать больше, если ты хочешь быть человеком с чистой совестью. Тем не менее, этого не происходит».

Ну, что тут сказать? Похоже, мужик кое-что понял и кое-что понял правильно. А ведь не мальчик давно, он всего на год моложе меня, в таком возрасте люди уже редко меняются, особенно в лучшую сторону. В данном случае как будто это произошло. Или я раньше чего-то не замечали, или он уж очень тщательно скрывал… Впрочем, нынче это всё не имеет никакого значения. Мне только хочется верить, что тут не временное и его куда-нибудь сильно не занесет в дальнейшем. Такое, к сожалению, тоже было и бывает.

Закончить этот, надеюсь трогательный - оптимистический, и, отвечаю, полностью искренний текст считаю необходимым не только еще одной фразой Троицкого, но и своей благодарностью ему за то, что Артемий здесь употребил выражение, показавшееся мне довольно точным и вполне пригодным для дальнейшего употребления:

«Голосовать за Путина – это абсолютно исключено, потому что новый срок Путина – это война. Новый срок Путина – это холодная гражданская война».

Да боюсь, что определением «холодная гражданская война» мне ещё придется воспользоваться неоднократно и в самое ближайшее время, но, как обычно, это будет уже в другой раз и в другом материале.