Хотя, ладно, чего уж там из себя особую невинность строить. По большому счету я уже неоднократно оскоромился. В немногочисленных «Метках» этого Журнала даже отдельно имеется слово «Собчак». Более того, даже если на него кликнуть, то откроется отнюдь не всё, уже написанное мною о Ксении Анатольевне, поскольку не всё и помечено по лености моей и рассеянности. Но всё-таки основную канву и смысл мною сказанного я помню и, для не желающих обращаться к архивам, могу предельно кратко повторить.
Когда на протестной трибуне во время митинга, неожиданно для многих появилась «Блондинка в шоколаде» и с безупречной выдержкой, под свист многочисленных раздраженных одним только ее видом и присутствием на сцене манифестантов, всех, от самых левых, до самых правых, начала свою пламенную речь, я не стал свистеть, а принялся вслушиваться в смысл слов.
А мысли в этих самых её словах было всего две. Сходных, но всё же не абсолютно одинаковых: «Власть не надо менять, а надо на нее влиять», и «Мы не боремся за власть, а боремся, опять же, за возможность влияния на нее».
Поскольку эти мысли затем в разных вариантах Ксенией Анатольвной провозглашались, педалировались не в каком-то абстрактном времени и пространстве, а в предельно конкретный, предвыборный период на митингующих площадях, то я, естественно и слышал их реальный смысл и единственно значимых посыл, кстати, по сути именно так и сформулированный в одном из текстов Собчак: Тот, кто хочет смены и сменяемости власти в России, тот революционер, а я революций не желаю, и вообще, существо мирное, безобидное, мой хомячок тоже войны не хочет, просто надо, что бы его услышали…
Надо признаться, что к желаниям хомячка Ксении Анатольевны у меня и были основные вопросы. Уж, кажется, давно из всех звучащих предметов если кого и было слышно, то более всех как раз именно его. И это желание быть услышанной их уст человека, от голоса которого уже многие стали просто глохнуть, казалось несколько, мягко говоря, странноватым. Что, понятно, несколько раздражало, но не это, конечно позволяло делать основные выводы. Тут другое и очень простое.
Великие традиции зубатова-азефа-суркова никуда не делись, да и не денутся в государственных устройствах, подобных нашему нынешнему. Ни для кого уже не секрет, что определенное количество представителей так называемой «демократической общественности» и достаточно ярких представителей, вполне эффективно действующих в медийном пространстве, имели, как бы это так помягче выразиться, несколько подозрительно близкие и не слишком афишируемые отношения с Владиславом Юрьевичем.
Впрочем, и сама Ксения Анатольевна довольно недвусмысленно на это намекала после ухода Суркова из администрации президента. Мол, некоторые бы сильно удивились, узнав какие там встречались фамилии в платежных ведомостях. Это говорит о том, что, по крайней мере, Собчак или сама в эти ведомости заглядывал, или кто-то, кому она безусловно доверяет. Хотя сие никак не подтверждает того факта, что там встречалась и ее собственная фамилия. Да это было бы и совсем уж глупо, с её гонорарами и доходами от коммерческих проектов. Но ведь у нас часто гораздо важнее не то, что бы тебе заплатили, а чтобы у тебя твоего не отняли. Так что, получить разрешение быть богатым бывает много выгоднее, чем всего лишь получать от кого-то какие-то конкретные деньги.
Итак, элементарная человеческая логика на самом что ни на есть бытовом уровне и довольно много десятилетий самого обычного жизненного опыта пребывания в определенном времени и пространстве дали, не стану скрываться за нейтральным множественным числом и писать «нам», вот лично мне дали возможность выбирать всего из двух вариантов.
Или эта женщина является расчетливой и корыстной стервой без всяких моральных устоев и идеологических предпочтений, вне зависимости от того, действует ли она по чьему-то конкретному заданию или исходя из собственных соображений и понимания выгоды.
Или она хороший, нравственный человек, да к тому же со способностями самоусовершенствования в этой самой собственной нравственности, но при этом непроходимо глупа и совершенно не может понять и закономерности происходящего, и его суть, и, главное, осмысленность и цели собственного поведения в этом самом происходящем.
Еще раз повторю. Я говорю о предвыборном времени. Когда многие в ответ на мои писания о том, что Путин давно уже президент навсегда, крутили пальцем у виска и на полном серьезе с пеной у рта утверждали, что я и ничего не понимаю, и вообще ничего еще не решено. И когда власти реально бросили все свои силы и возможности на то, чтобы победа Путина, хоть и предопределенная ими, тут они не были столь наивны, как «либералы», чтобы чего-то опасаться, но всё-таки выглядела как можно более убедительной. Когда в ход пошли все средства. И какой я должен был сделалась вывод?
Хаматова снимается в агитационном ролике. Венедиктов под заголовком «Что меня коробит в лозунге «Путин, уходи!» дает интервью агитационному пропутинскому листку «Не дай бог!». И далее, и далее, перечислять не буду, у всех ещё всё на памяти, каждого ломают, как могут, каждый сам себя уговаривает, как может, и все, естественно, ради самых благородных целей и исключительно с самыми чистейшими намерениями, но дуют в одну дуду. И тут же известный человек с предельно раскрученной физиономией, даже сейчас забудем про конкретную фамилию, начинает со всех оппозиционных трибун вещать, что власть менять не надо, потому, как это революция.
Обычно, когда мимо меня пробегает стадо парнокопытных в черно-белую полоску, я, конечно, могу посчитать, что это крашеные коровы. Но обычно решаю, что, скорее это всё-таки зебры. Вот и тут я пришел к выводу, что «казачок-то, судя по всему, засланный». И потом неоднократно писал, что ни в самой малой степени не доверяю Собчак Ксении Анатольевне.
А потом был митинг на Арбате, когда выборы уже прошли, а женщина с горящим взором продолжала в микрофон со сцены нести всю эту пургу про то, что «Нам не нужна власть и мы не собираемся за нее бороться». И я уже совсем вызверился на эту чудовищную дуру, которая никак не может остановиться, хотя дело свое уже давно сделала. И уж точно у меня не появилось к ней больше доверия.
Конечно, не очень приятно и довольно обидно в подобном признаваться, но, подозреваю, что и Ксению Анатольевну не очень трогает и интересует, доверяю ли ей лично я и кем я ее считаю. Более того, если быть совершенно честным, то и меня не сильно мучает бессонница из-за великой загадки этой таинственной женщины. Но всё-таки, перед самим собой мне хотелось бы хоть казаться порядочным и последовательным. Потому, пусть и в самом узком кругу, но единожды высказавшись, на мой взгляд, в достаточной степени оскорбительно, я посчитал для себя важным или до конца додумав и осмыслив происходящее, утвердиться в изначальных выводах, или пересмотреть их и извиниться. А для этого требуется всего лишь такая мелочь, как попытаться понять другого, совершенно мне не знакомого человека. К тому же женщину.
И тут конечно нужно осознавать границы своих возможностей понимания. Это как с Каштанкой или мадам Баварии. Как не мудри, а всё равно не перевоплощение или понимание, а в какой-то степени всё-таки некая игра и в то, и в другое. Да ещё врожденный социальный барьер подводит, плебею трудно понять истинного аристократа даже вне зависимости от имущественного ценза. К тому же, разница в возрасте… Короче, задача практически непосильная. И всё-таки я старался. Наблюдать старался и размышлять на основе этих наблюдений. Тем более, что сама Ксения Анатольевна по мере сил мне в этом помогала. Постоянно совершала какие-то поступки, произносила какие-то слова и даже всё более связные тексты писала, дающие пищу для этих самых моих наблюдений и размышлений. И всё равно, к главному я так и не мог подобраться. Даже мечталось, вот если бы удалось в частной беседе спросить её по поводу этого самого: «Власть не нужно менять…»
А потом происходит то, что происходит. Обыск, издевательство, грабеж, лезут в спальню, не дают одеться, в сортир с вооруженным мужиком, ну, то есть, почти по полной программе. В нынешнем, конечно, пока мягком исполнении, но женщину несколько расстроило и совсем уж абсолютной надменной невозмутимости лишило. А после этого она дает интервью, и там ей задают вопрос именно в той форме, в какой мне и хотелось:
Т.ДЗЯДКО: Смотри, ты, выступая на первом митинге 24 декабря на Проспекте Сахарова, ты сказала «Власть нужно не менять, а на нее нужно влиять». Это по-прежнему твоя позиция? Или вчерашняя и сегодняшняя истории еще больше, чем истории другие последних месяцев внесли в эту позицию коррективу?
А прямо дыхание затаил. Ну, вот, думаю, сейчас всё и откроется, прекратятся мои мучительные сомнения. Весь превратился в слух и буквально поглощаю каждое следующее слово:
К.СОБЧАК: Вы знаете, я могу сказать так, что я не позволю и не доставлю всем тем людям, которые творят этот произвол, меня озлобить, потому что это позиция слабости. Вот, я не дам им такой радости. Что бы они ни делали, даже если это кончится тем, что я поеду за особо крупные налоговые нарушения и государственную измену куда-то в район Сибири, в Читу, где мой папа родился, то я даже тогда (я надеюсь), во всяком случае, я сделаю все, чтобы я не озлобилась и не превратилась в ультрарадикала.
Вы знаете, я потом еще раз десять перечитывал это место в интервью, когда оно уже было напечатано. И вот сейчас, в данный момент, делаю это опять. И по-прежнему совершенно ничего не могу понять. То есть, этот взрослый уже и на вид вполне вменяемый человек продолжает говорить, что тот, кто считает необходимой или хотя бы желательной сменяемость власти, тот озлобленный ултрарадикал? И это не в какой-то там абстрактной ситуации в некой стране при условной «власти», а вот более чем совершенно конкретно, у нас сегодня, когда её крестный дядя Вова двенадцать лет отсидел на троне и уже пошел на пожизненный срок?
Так, всё-таки расчетливая своекорыстная стерва или прекраснодушная полная дура? Давно я не испытывал подобного разочарования, ведь разгадка, казалось, уже совсем рядом, и вдруг опять такой облом.
Мне стоило больших усилий не бросить в отчаянии свои бесплодные занятия и продолжать думать. И, знаете что, одно предположение у меня всё-таки появилось. Поделюсь сейчас им с вами, конечно, не как открытием, но всего лишь как поводом к продолжению наблюдений и размышлений.
Галича исключили из Союза писателей в 71-м и из Союза кинематографистов в 72-м. Но ведь в первом он состоял с 55-го, а во втором с 58-го. И был весьма успешным драматургом и киносценаристом, полноправным и преуспевающим членом советской, подчеркиваю, именно советской элиты. И он отнюдь не сам демонстративно покинул творческие союзы, являвшиеся непосредственными проводниками господствующей государственной идеологии в массы. Его оттуда выгнали, а он этого очень не хотел и очень по этому поводу переживал. И всегда говорил, что он не понимает, за что на него так ополчились, ведь он никогда не был не просто врагом или противником, но даже просто человеком, ставившим под сомнение основные идеалы Партии и Правительства. И эта не еврейские хитрости, а истинная правда. Если вы почитаете все его произведения, послушаете все его песни, особенно до упомянутых исключений, то у этого в результате чуть не знаменосца самой ярой антисоветчины, нет ни слова «супротив». Про сталинские времена слишком точно и жестко? Так ведь на эту тему были соответствующие решения ХХ-го съезда партии. И ничуть за их рамки он не выходил, ни на какие священные основы не покушался.
И Аксенов не хотел уезжать. И даже Гладилин с Максимовым. И уж самый, что ни на есть «даже» Солженицын. И я не буду дальше разбираться по конкретным фамилиям и личностям, там, естественно, у каждого своя собственная и глубоко индивидуальная история, и мера своя, и уровень, и качество свои. И уж точно не мне быть не только судьей, но хоть в самой малой степени оценщиком. И всё-таки…
Были, конечно, такие люди, как Шаламов или Ерофеев, которых ни в коем случае не сравниваю и рядом не ставлю, но которые, на самом деле, очень похоже изначально, на нутряном уровне, понимали и оценивали ситуацию: "Я остаюсь внизу и снизу плюю на всю вашу общественную лестницу. Да. На каждую ступеньку лестницы – по плевку . Чтоб по ней подыматься, надо быть жидовскою мордою без страха и упрека, надо быть пидорасом, выкованным из чистой стали с головы до пят. А я – не такой».
Но в подавляющем большинстве те, кто в результате оказался изгоями и врагами, совершенно не хотели ни маргинализироваться, ни вообще лишаться всех прелестей пребывания и функционирования яркой благополучной творческой личности в условиях существующий системы. Просто они комфортнее чувствовали себя в роли «оппозиции её величества». Искренне не понимая, почему в Англии это возможно, а в СССР как-то не очень получается. И результат был один. Или «перековка», пусть не очень удачная, но хоть какая, которая позволяет современникам «гордиться, что он умер в своей постели», или окончательный переход в стан «врагов трудового народа». А там уж дальше, как повезет. Некоторым подфартило. Большинству не очень.
А теперь постарайтесь прочесть медленно и очень внимательно:
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Ты, действительно, думала, что ты сейчас пойдешь в оппозицию... Хотя, ты, действительно, никогда не ругала напрямую Путина. Но для них этого никакого значения не имеет. То есть ты либо с ними, либо против них, да? Ты, действительно, думаешь, что ты можешь заниматься оппозиционной деятельностью и с тобой ничего не будет, вот, все будет как по-прежнему?
К.СОБЧАК: Нет, я просто не думала, что, во-первых, когда человек высказывает свое мнение, он занимается оппозиционной деятельностью. И я, конечно, считаю, что это какая-то личная история. То, что я говорю, мало чем отличается от того, что говорит Леонид Парфенов, которого при этом показывают и по Первому каналу, и не производят у него обысков. То, что я говорю, мало отличается от того по сути по своей... Может быть, я не говорю это так красиво, но по сути это мало отличается от того, что говорит Акунин, или от того, что говорит Быков, или даже от того, что иногда, Софико, говоришь ты или Тихон Дзядко. Здесь не вопрос того, что я говорю. Моя позиция более чем умеренная. Я всегда говорю о том, что помимо ситуации стагнации в нашей стране вторая крайность, которой я тоже опасаюсь, это гражданская война, приход ультралевых и так далее. Этого я боюсь не меньше, чем того, что происходит сейчас. Но в данной ситуации вопрос не в том, что я говорю. Вопрос в какой-то травле и мести. А за что мне мстить? Я...
Вы понимает? Она искренне хочет быть как Парфенов, Акунин, Быков, Венедиктов и его журналисты, как все те, ей не перечисленные, но одновременно и успешные, и показываемые по Первому каналу, и зарабатывающие большие деньги, и ведущие самый блестящих светский образ жизни, но при этом еще и имеющие ту репутацию «либеральных и демократических» интеллектуалов, которой не было у ведущей «Дома-2». И она никак не может сообразить, почему к ней приходят с обысками, а к ней нет. А ведь она даже меньше против властей бунтует. «За что мне мстить?» Вопиющая несправедливость.
А ведь каждый из перечисленных ею людей или уже очень серьезно расплатился, или еще наверняка расплатится. Кто-то из них это понимает, кто-то, как и Ксения Анатольевна, пока не очень или не до конца. Но, это ничего. Это приходит. Это рано или поздно обязательно приходит и я даже, вполне возможно вместе со всеми увижу разгадку этой тайны Собчак. И посмотрю, как она себя поведет в действительно принципиальной ситуации. И даже искренне надеюсь, что мне придется попросить у нее прощения за недоверие.
И ты будешь волков на земле плодить
И учить их вилять хвостом!
А то, что придётся потом платить,
Так ведь это ж, пойми, — потом!
Это написал тот самый Александр Аркадьевич Галич. Между прочим, в 1969-м, тогда еще преуспевающий член Союза Советских писателей СССР и Союза кинематографистов СССР.