Под осень семьдесят пятого года в Кантемировской дивизии, где, по капризу судьбы, курсантом, готовящимся стать командиром именно мотострелкового взвода, я, как и все вечно хотящие жрать двадцатилетние троглодиты, более всего стремился установить добрые и явно неуставные отношения с любым влиятельным старослужащим на пищеблоке. И как-то, получив кухонный наряд, зашел с заранее заготовленным умильным выражением лица в подсобку к полковому повару, старшему сержанту Каипову.

Доложил строго по форме о выполнении ответственного задания по полировке кастрюль и остался в стоке «смирно» с тайной надеждой в виде поощрения вечером поучаствовать в приобщении к гигантской сковороде с жареной картошкой, которую по традиции Атабек готовил из сэкономленных запасов для особо отличившихся своих помощников. Но Каипов на меня даже не посмотрел, пребывая в каким-то необычайно мрачном и раздраженном состоянии, буркнул что-то неопределенное и продолжил переставлять с места на место банки с тушенкой, демонстративной бессмысленностью своего занятия подчеркивая полное свое пренебрежение к мирозданию в данном его виде.

Уже серьезно забеспокоившись о перспективах своего в мечтах давно съеденного вкуснейшего ужина, я предпринял ещё одну корыстную попытку войти в ближний круг причастных к знаменитой сковородке:

- Уважаемый, что-нибудь случилось неприятное дома, родственники пишут, все ли здоровы?

Старший сержант был мордатым громилой совершенно не характерного для казахов роста и вообще вид имел довольно звероподобный, хоть и лоснящийся. Но на само деле добрейшей, пусть и глубочайше спрятанной души, человеком а, главное, действительно редчайшего профессионализма поваром. И как большинство мастеров подобного уровня, истинных художников, видел особую изысканность в общении с низшими существами без особого чванства. Потому снизошел до ответа мне, несмотря на всю разницу положений.

У Атабека для меня был один единственный крохотный недостаток. Несмотря на годы службы в элитной подмосковной дивизии, по-русски он говорил с чудовищным акцентом, да и небольшой свой словарный запас использовал чрезвычайно своеобразно. Мне, несмотря на весь опыт фольклорных экспедиций и способность разбирать родную речь даже в самом причудливом её звучании, стоило достаточных трудов воспринимать смысл произносимого Каиповым. Но, хоть со значительным трудом, я справлялся, однако сейчас не буду грузить читателей попыткой в письменном виде передать особенности речи повара, а просто передам своими словами общий смысл им сказанного, чтобы объяснить мне причину своего плохого настроения.

Проблема заключалась в том, что хоть и не было отбоя от желающих покрутиться возле плиты, особенно на финальных этапах приготовления пищи, Атабек постоянно испытывал острых недостаток в действительно умелых помощниках и постоянно обращался к начальству с просьбой посодействовать. Ему давно обещали, но всё как-то не везло с призывами, не попадалось никого толкового именно по данной специальности. И вот недавно, наконец, уже дали твердое слово, что придет на столько большое пополнение из которого повар наверняка сможет выбрать кого пожелает. Обнадеженный Каипов пошел на смотрины, обнаружил, что призывников в этот раз и вправду необычайно много, но всё они исключительно из сельских районов республик Средней Азии, и вот теперь поделился впечатлениями:

- Пилять, опять одних чурок привезли, куда катится наша советская армия…

Я почему вспомнил эту давнюю историю. Подхожу сегодня к одному из окрестных «Тонаров», мною недавно достаточно подробно описанных. Там живет и торгует милейшая, всегда улыбающаяся узбечка лет тридцати-пятидесяти (с некоторых пор я перестал быть большим специалистом по определению женского возраста), с которой у нас добрососедские, почти дружеские отношения. А перед палаткой стоит какой-то довольно стандартно раскосый для нынешнего Подмосковья мужик и никак не может расплатиться. Продавщица ему терпеливо без малейшего раздражения явно уже не первый десяток раз повторяет, стараясь как можно отчетливее произносить все звуки: «Пятнадцать рублей». А он только от чего-то всё более жизнерадостно смеется, пытается выговорить вслед за ней эту абракадабру, не получается ничего даже отдаленно похожего, и это явно его ужасно забавляет.

Наконец покупатель сообразил просто вытащить из кармана горсть мелочи, женщина выбрала оттуда несколько монет, и раскосый удалился в чрезвычайно приподнятом настроении, не переставая улыбаться и бормоча себе по нос, видимо, очень забавно для него звучащее нечто типа: «Писинисидисириси…»

Когда он, наконец, отошел на почтительное расстояние, привычная улыбка подугасла на устах узбечки, и она пожаловалась мне по-свойски, опять же, не буду имитировать произношения и лексики:

- Совсем уже обалдели. Под сотню китайцев на соседнюю стройку привезли, а они не только ни бельмеса не понимают, но и не единого слова сказать не могут, только идиотски хихикают! Куда катится Россия…