Примерно в это время писал он Наталье Николаевне:
«Мне только что сказали, что отсюда до Москвы устроено пять карантинов и в каждом из них мне придется провести две недели,— подсчитайте-ка, а затем представьте себе, в каком я должен быть собачьем настроении. В довершение благополучия полил дождь и, разумеется, теперь не прекратится до санного пути... Будь проклят час, когда я решился расстаться с вами, чтобы ехать в эту чудную страну грязи, чумы и пожаров,— потому что другого мы здесь не видим».
И чуть позднее Плетнёву:
«Я сунулся было в Москву, да узнав, что туда никого не пускают, воротился в Болдино да жду погоды. Ну уж погода!»
Так что, похоже, было там тогда не сильно лучше, чем нынче. Да и подле Москвы не сильно лучше. Остается два выхода. Или написать что-нибудь великое, или удавиться.
