В конце восьмидесятых, уже в конце перестройки, но ещё при советской власти МХТ давал спектакли в Париже. Гастроли имели большой успех, значительная часть которого пришлась на долю тогдашней звезды театра, замечательной нашей Народной артистки РСФСР Ирины Мирошниченко.

Правда, по другой версии, произошло это во время премьерного парижского же показа «Дяди Вани» Кончаловского, благодаря которому Мирошниченко, игравшая там Елену Андреевну, впервые посетила великий город, о котором мечтала с детства. И тогда всё случилось на полтора-два десятка лет раньше. Но сути ситуации это никаким образом не меняет, потому не станем отвлекаться на частности.

В предпоследний день на французской земле Ирина Петровна, видимо переполненная эмоциями от зрительского восхищения, решила, что не может уехать домой, не купив себе роскошного берета из леопардовой кожи в комплекте с такими удлиненными перчатками. И когда примеряла в магазине гарнитур, похоже, несколько излишне расслабилась. В результате из весьма предусмотрительно надетой на шею сумочки местные специалисты умудрились спереть портмоне. А в нем лежали все документы, деньги и обратный билет.

С тех пор прошло минимум четверть века. Но, судя по всему, эмоциональный стресс был столь велик, что вчера, рассказывая об этой истории по телевизору, актриса не могла скрыть нотку ужаса в на миг даже дрогнувшем голосе:

«И вот, представьте себе, утром вся труппа Художественного театра (вариант с кино несколько ослабевает, впрочем, не дезавуируется вовсе, поскольку по прошествии стольких лет память могла и подвести, перепутав труппу со съемочной группой фильма) садится в автобус и уезжает. А меня выписывают из гостиницы, и я остаюсь практически на улице без документов и денег, буквально даже чашки кофе выпить не на что. И те самые французы, которые ещё вчера аплодировали стоя и дарили огромные букеты цветов, не обращают никакого внимания и смотрят пустыми холодными глазами!»

И сразу же на телеэкране возникает другой Народный РСФСР, Александр Анатольевич Ширвиндт, который не просто комментирует давнюю историю, но и уже придает её художественно-нравственное обобщение:

«Надо прямо сказать, что всё их хваленое гостеприимство, не только французское, но и в целом европейское, да и американское тоже, одна сплошная показуха. В ней нет никакой искренности. Вот, помню, когда к нам приезжала Марина Влади, так лифтерша того дома, где они жили с Высоцким…»

И далее подробно рассказывает, с какой широтой души и за каким роскошным столом эта самая лифтерша принимала у себя в подвальной служебной комнатушке знаменитую советскую артистическую пару. Не то, что прижимистые и эгоистичные парижане.

То есть, ещё раз для тех, кто, как обычно пробежал текст по диагонали и пока совершенно не врубился, какого черта я пересказываю весь этот бред. Никаким образом не споря с последним определением я, тем не менее, все же прошу на мгновение сосредоточиться. Ведущая актриса нашего всемирно известного театра остается без денег и документов на улице в чужом городе, а вся труппа, не оставляя ей даже несколько франков на утреннюю чашку кофе, садится в полном составе в автобус и уезжает домой.

Какие же бесчувственные суки эти французы!