Так кто же освободил Ходорковского? Кто, кто – конь в пальто. Я ведь почему в постскриптуме «Предыстории» написал, что «уже достаточно подробно ответил на все вопросы, касающиеся не только посадки, но и освобождения Ходорковского» и «похоже, внимательному читателю нет смысла продолжать тратить силы на знакомство со всей последующей моей писаниной», разве что, только любопытствующим людям, столь же мало ценящим время, как и я, способным убивать его на всякого рода анекдотические безделицы?
Да просто потому, названный «конь в пальто» оказался уже полностью изображен, и составные части его подробнейше перечислены. Однако, как обычно проявлю заботу о моих любимых, ленящихся лишний раз кликать «мышкой», и напомню ещё раз.
Идейные вдохновители и руководители:
Михаил Борисович Ходорковский - 59,5 %. Все, что я мог о нем сказать, здесь изложено.
Платон Леонидович Лебедев - 7 %. «А вообще, я думаю, что я вас через определенное время удивлю». Самый мною уважаемый, если не сказать любимый, человек в этой компании, о чем я тоже неоднократно писал.
Техническое, но творческое исполнение:
Леонид Борисович Невзлин - 8 %. «Взаиморасчетов – никаких».
Михаил Борисович Брудно - 7 %. "Для меня первый сигнал об опасности прозвучал, когда [19 июня 2003 года] арестовали Пичугина. Во время ареста Платона меня не было в Москве. Я прилетел 4 июля, и Миша мне сказал, чтобы я улетал из страны. «Одного заложника мне достаточно»".
Владимир Матвеевич Дубов - 7 %. "Дубова В.М. следует отнести к разряду членов организованной группы в связи с тем, что он в июне 2002 года получал предложение М.Б.Ходорковского поехать совместно с другими сотрудниками на охоту и рыбалку" (обвинительное заключение по делу Ходорковского и Лебедева).
Василий Савельевич Шахновский - 7 %. «Я хочу сказать не только от себя, но и от всех моих друзей и коллег Михаила Борисовича, это был, наверное, самый счастливый день за последние 10 лет… Я – человек непьющий, но вчера я выпил».
(Роль Алексея Голубовича по кличке «другие» опускаем, думаю никто, в первую очередь он сам, возражать не будет).
Работы осуществлялись при активной поддержке всего персонала организованной преступной группировки «Group MENATEP Limited» единственной силы, у которой и имелись уже ни раз упомянутые и перечисленные для этого возможности.
Он не спешил. Но и не затягивал. Переждал Рождество в Берлине, ровно столько, сколько будет прилично и не излишне демонстративно, даже заехал на несколько дней ещё в Швейцарию, где учатся дети. А потом улетел к мужикам.
- Все мы ребята достаточно жесткие. Сколько я знаю Ходорковского, сколько я с ним работал, сколько я с ним дружил, - мы всегда здоровались за руку. Первый раз в жизни мне захотелось его обнять. И он обнял меня.
А какова причина освобождения? Ну, думаю, что если не уже, то в самое ближайшее время, как и с причиной посадки, ни у кого не станется малейших сомнений или вариантов. Поскольку и причина точно та же – структура собственности.
Весь юмор ситуации в том, что Березовский и Ходорковский, каждый по своей причине и совершенно походя, не ставя это главной, а возможно и вовсе никакой, своей целью, совершили абсолютно гениальную, непредсказуемую, а потому самую опасную и никому иному непосильную вещь. Они выпустили Путина из угла, в который тот сам себя загнал, и сделали его уход от власти возможным хотя бы чисто теоретически.
Остается главный вопрос – в какой степени важно, то что они сделали и сколь большую силу это имеет? Ну, по поводу важности, я уже сказал, что смог, остальное каждый может додумывать и решать самостоятельно. Но на счет силы… Тут тоже не следует преувеличивать. Для освобождения Ходорковского и Лебедева хватило с лихвой. Однако пока не совсем понятно, хватит ли даже всего лишь на Пичугина, лично я подозреваю, что хватит, впрочем, не люблю говорить о таких вещах до срока, глаз у меня плохой, так что тут притормозим. Отметим только, что в любом случае, если Пичугина выпустят, то это будет весьма важным показателем. По поводу же остального…
А по поводу остального, поскольку основной объективный фактор, сформулированный мною в «Предыстории», оказался убран, теперь мы остались заложниками самого страшного фактора - субъективного. Исключительно психофизического состояния Владимира Владимировича Путина. И тут, боюсь, на какое-то время нам может показаться, что в зебре черно-белой жизни, вопреки нашим прежним представлениям, «эпоха Ходорковского» была как раз светлой полосой. Единственное, вызывающее у меня хоть какой-то относительный оптимизм, то, что я смог вставить в предыдущее предложение слова «на какое-то время». Впрочем, возможно, или, скорее всего, более чем вероятно, «какое-то время» может оказаться значительно дольше, чем время жизни человеческой, уж моей почти наверняка...
Не знаю, мне одному то ли видно, то ли кажется, насколько Путин чисто внешне изменился и выглядит жутко? Я долго искал каких-то более красочных, пусть даже многословных, определений, но понял – нет, дело не в моей языковой беспомощности, просто именно так будет наиболее исчерпывающе и точно. Жутко. В любом случае, мало не покажется.
…После освобождения Ходорковского многие представители прогрессивной демократической общественности кинулись к нему с восторженными глазами как к пророку и чуть ли ни вождю. Получили в физиономии ушат холодной воды и разочарованно заныли, мол, как же так? Эта надёжа и опора либерализма, оказывается, государственники не хуже Путина, готов воевать за Кавказ, не хочет никому помогать материально и вообще не собирается заниматься никакой политикой, а на все призывы и попытки примазаться строго указывает разбежавшимся свободолюбцам их истинное место, типа, идите в задницу, это слишком серьезные игры для вас, мы тут сами с Владимиром Владимировичем разберемся по-взрослому.
А чем хоть на сотую долю этому самому обществу Ходоровский обязан своим освобождением? Вот я участвовал во всех возможных на эту тему митингах и демонстрациях, все письма подписывал и вообще как мог публично старался и участвовать и присоединяться ко всему, хоть малейшее отношение имевшее к лозунгу «Свободу Ходоровскому!» И чего, хоть на одну секунду я, и такие как я, и все вместе, все русское общество приблизили ему эту самую свободу?
И когда он понял, что, надеясь на это самое замечательное общество, так и просидит до конца жизни, то взял всё в свои руки и решил вопрос самостоятельно. Уж, как сумел. И вполне обоснованно после этого сказал обществу, мол, господа хорошие, раз уж мне самому пришлось в эти взрослые игры играть, и вы мне в них ничем не смогли помочь, когда я в лагере находился, то уж на свободе я точно без вас обойдусь, и вы меня в свои «потешные бои» не затяните.
А что ещё он сказал? «Путин мою семью не тронул». В переводе с языка тех времен, когда Ходорковский сел, это означает единственное: «Значит, и он за свою семью может не беспокоиться». Ничего более. Не менее, но, ещё раз подчеркиваю, не более.
По дурацкой привычке европейцев увековечивать свои коммунальные и свары, и не очень трезвые сентиментальные объятия в городских названиях, мы имеем на картах самые разные внешне курьезные наименования, типа Севастопольского бульвара в Париже, Берлинской улицы в Краснодаре или Сталинградского проспекта в Брюсселе. А площадь перед Бранденбургскими воротам, от которой начинается Унтер-ден-Линден, в этом году уже ровно как двести лет называется Парижской. И один из «люксов» «Адлона» с видом и на площадь и на ворота незатейливо обозначен как «Парижская площадь»
…Он стоял, слегка оперившись на подоконник, смотрел в окно и немного сожалел, что не сезон, нет возможности посидеть за тем самым, дальним от входа и с видом на Бранденбургские ворота столиком уличного кафе «Адлона», который и мне почему-то нравится больше всего. На губах его изредка появлялась легкая, чуть заметная полуулыбка, глаза моментами щурились от, казалось, излишне резкого света, хотя небо было затянуто облаками. Тогда и пришли ему в голову, пока не слишком отчетливо, те слова, которые он позднее в несколько ином виде сформулировал публично:
- Я политикой заниматься не собираюсь. Просто сменю в России политический строй….
Получится у него? Вряд ли. Даже сильно сомневаюсь, что желаю ему этого. Да, и себе. Меня в принципе никогда не интересовали люди в зависимости от величины их богатства. Прощайте, Михаил Борисович.
P.S. Могли ребятам хоть немного помочь какие-то ветхие бумажки из почти забытых времен? Более чем сомнительно. Разве что, как сказал Сидоров, в качестве некой, очень условной «отправной точки»… Да и то не думаю. Впрочем, тут я уже замолкаю окончательно, поскольку на этом факты кончаются, и начинаются исключительно зыбкие и беспочвенные фантазии.
А где хоть малейшие фантазии – там уже точно без меня.
(Небольшое дополнение для не окончательно уставших).
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →