Последние несколько дней по многим телеканалам с любопытством наблюдаю, как, подводя итоги года самые разные специалисты обсуждают, среди прочего, отечественную космонавтику.
Стилистика разговоров разная, в зависимости от политических, экономических и научных взглядов собеседников, кто больше напирает на былое величие, кто делает акцент на неминуемых грядущих победах, кто особенно подчеркивает, что в любом случае заниматься этим надо в сложившейся международной обстановке вражеского окружения, но тон в целом вполне оптимистический. Что естественно, для страны, вставшей и, как постоянно подчеркивается, вернувшейся, наконец, на мировую арену в качестве одного из ведущих игроков во все возможные игры.
Но всегда в какой-то неуловимый момент профессионалы любого профиля вдруг невольно начинают всё чаще упоминать Ричарда Брэнсона и Илона Маска. И если над первым обычно, хоть и довольно беззлобно, но всё-таки в основном посмеиваются, мол, это не настоящая космонавтика, а так, больше аттракцион, то с Маском как-то не очень получается и по лицам пробегает нечто вроде легкой тени. Происходит это, как ни странно, не при обсуждении каких-либо технических достижений, а в тот момент, когда всплывают цифры. У кого сколько что стоит и сколько народу чем занимается.
И чувствуется, что главный раздражающий момент даже не в том, что у американцев ракета успешно приземлилась, а что во всей компании SpaceX вместе с уборщицами и секретаршами работает порядка трех тысяч человек, а у нас на одном только Ракетно-космическом заводе в Филях – семь.
Да, конечно, тут же все начинают оговариваться и уточнять про некорректность прямых сравнений, поставщиков, субподрядчиков, горизонтальные связи разного уровня… Но чувствуется, что в глубине души каждому не дает покоя, как же они, стервецы, умудряются такими по нашим понятиям ничтожными силами и в такие для нас немыслимые сроки…
И вот послушав сегодня с утра по РБК очередную подобную беседу я пошел по делам. И недалеко от подъезда, рядом с Осенним бульваром увидел следующую картину.
Лежит на газоне пень. Немаленький такой, метра полтора, и в объёме весьма солидный. Похоже, только что выкорчеванный, земля вокруг ещё совсем свежая. Вокруг стоят семь человек в очень красивых голубых спецовках с надписями во всю спину, название Государственного бюджетного учреждения упоминать не стану, дабы не выглядеть кляузником.
Четверо, в одежде погрязнее, явно иностранные специалисты из дружественных государств Средней Азии, трое почище, с физиономиями отечественного производства. Иностранцы столпились вокруг бензопилы и с интересом её рассматривают, один из «чистых» что-то мудрит с рулеткой, второй углубился в толстую тетрадь, третий не парится вовсе и просто с блаженной улыбкой откровенно треплется по телефону.
Возвращаюсь часа через два. Работа вокруг пня идет вовсю. Азия отпилила от него уже несколько приличных кусков и удовлетворенно перекуривает. Европа, которая до того мучила рулетку, теперь тоже решила воспользоваться телефоном, а в тетрадь уставилась уже двое остальных.
Написанное мною, видимо, многим покажется одновременно и бессвязной, и бессмыслицей. Но, понимаете, я ведь в космосе абсолютно не разбираюсь. Просто, как любой советский человек, зараженный этим интересом с детства, обывательски любопытствую. Потому не могу сам решить, с чего это у Илона Маска ракеты получаются дешевле.
Но вот относительно наших родных пней, тут я профессионал, больше сорока лет опыта общения. Опыта и наблюдений. Которыми и счел полезным поделиться.